Под ней у меня хранятся еще две фотографии. На первой –
Кирилл. Эти потрясающие глаза, победная улыбка, стремительное движение
стройного стана. Очень удачный снимок, хоть и сделан украдкой – во время
занятий в школе, когда Кирилл показывал, как делать спиральный поворот в румбе,
а толпа девиц обмирала, любуясь им. Вторая фотография – портрет молодой женщины
с невероятной уверенностью в огромных глазах, серо-голубых, как у меня. И
волосы тоже русые, как у меня, только пышные, блестящие, словно пронизанные
светом. Яркие губы приоткрыты в обольстительной улыбке. Ресницы бросают тени на
румяные щеки. Голова чуть откинута назад, шея напряжена, и в глубоком вырезе
бирюзового пуловера видна ложбинка между грудями.
Красивая женщина. Это признаю даже я, хотя ненавижу ее.
Почему ненавижу? Потому что это моя сестра, у которой есть
все, чего нет у меня. А прежде всего – свободная душа!
Если присмотреться, сходство между нами можно найти. А
первое впечатление – два абсолютно разных человека! Но я-то знаю, что передо
мной – всего лишь умело раскрашенная кукла, и если ее как следует отмыть,
никакой красоты не останется, она – просто воздушный шарик, ничто, пустота: и
внешне, и внутренне!
Иногда мне хочется взять что-нибудь острое и выколоть ей эти
наглые глаза, оставить борозды на ярких щеках. Хотя бы фотографию изничтожить,
если невозможно пока выкинуть ее саму из моей жизни. Я это сделаю, я знаю, что
сделаю, но пока что близняшка мне еще нужна. И портрет ее – тоже.
Для чего? А вот, например…
Я достаю из косметички массу всякой необходимой ерунды, от
тонального крема до помады, и осторожно, дрожащими от напряжения руками пытаюсь
сделать из своей физиономии, с которой теперь опасно и на улице появиться,
некое подобие того голливудского личика, которое смотрит на меня с фотографии.
Я спешу, нервничаю, но все-таки спустя полчаса результат получается вполне
удовлетворительный.
Потом я вытаскиваю из-за бюро саквояж. В саквояже джинсы,
свитерок без рукавов и очень дорогая и модная курточка – швами наружу,
разумеется, почти такая же, как на брюнетке, увиденной мною на Блошином рынке.
На той самой, которая по гороскопу Дракон и для которой нет ничего
невозможного… Здесь же туфельки якобы из крокодиловой кожи. А может, и в самом
деле некогда это жил да был крокодил, он по Невскому ходил. Все-таки вещи
куплены в бутике «Черутти» в Галери Лафайет, а эта фирма веников не вяжет. У
«Черутти» работает Маришкина подружка Вероника, с ее помощью Арина и приобрела
эти несусветные шмотки.
Кстати, я не сказала? Это не мои вещи. Это вещи моей
близняшки, которая держит здесь часть своего барахла! С моего попустительства,
разумеется. Маришка об этом знать не знает. И если кто-то из моих родственников
найдет их, они упадут в обморок от изумления, если я начну врать – шмотки-де
мои.
И правильно сделают, что упадут!
В обычное время мне до этих вещей и дотронуться противно. Но
сейчас не до брезгливости!
Переодевшись, нашариваю на дне того же саквояжа гель и
принимаюсь придавать волосам тот свалявшийся вид, который называется «эффект
мокрых волос». Любимая прическа Арины! Теперь волосы еще больше напоминают
щупальца, которые свешивались с головы Медузы Горгоны. Но сходство с русыми
космами Катерины Дворецкой они утратили наверняка, про них теперь не скажешь,
что они «выбиваются из прически»!
Смотрюсь в зеркало и с трудом сдерживаю гримасу отвращения.
Ладно, потерпи час-другой, ничего с тобой не сделается. Хочешь жить – умей
вертеться!
На всякий случай я надеваю еще очки-«хамелеоны» без диоптрий
и выхожу из мансарды. Еду в лифте, молясь, чтобы не наткнуться в вестибюле ни
на кого из соседей. А впрочем, они меня не узнают. Я похожа на кого угодно,
скажем, на проститутку, которая отправляется на промысел, только не на себя.
Вот и прекрасно! Такая задача передо мной и стояла!
Бегу по улице, с некоторым усилием управляясь с каблуками.
Впрочем, это не самая большая трудность. Джинсы такие тугие, что сковывают шаг,
очки сползают со вспотевшего носа, в конце концов я их снимаю, чтобы не
разбить. Голова под слоем геля вдруг начинает чесаться. Очень хочется вернуться
и как следует помыться. Но – вперед, гасконец! Нас ждут великие дела!
Может быть…
Времени без четверти двенадцать. До визита неумолимого
Бонифаса осталось ровно полчаса. Ничего, лучше прийти пораньше, чтобы
приготовиться к встрече не только физически, но и морально.
Так, вот она – дверь, около которой в тот ветреный денек
стоял Бертран Баре. Точно, я не ошиблась: среди нескольких табличек,
прикрепленных около двери (оказывается, здесь живут и педиатр, и гинеколог, и
дантист, и профессор консерватории по классу скрипки, и еще какие-то столь же
полезные люди), одна такая скромненькая: «Частный детектив».
Квартира восемь, пятый этаж. И телефон – тот же, что указан
на визитке месье Баре. Я проверяю – все точно. А еще на визитке указан код
входной двери.
Нажимаю четыре кнопки, вхожу во дворик, потом в подъезд.
Какой потрясающий лифт! Стеклянная коробочка. Она медленно ползет вверх, а я
смотрю на садик, усеянный опадающими разноцветными листьями. Меж полуголых
кленов – темно-зеленые, какие-то знойные пальмы и магнолии. Лифт поднимается
над крышами, и я вижу множество труб. Такое ощущение, что смотришь на
перевернутый орган. Только трубочиста не хватает на этой крыше. Сказка! Если бы
жила в этом доме, я, наверное, только и делала бы, что каталась на лифте.
Туда-сюда, туда-сюда…
Пятый этаж, медная табличка с цифрой 8. Да уж, детектив наш
не бедствует. Эта ручка, этот звоночек – явный антиквариат, и дорогой
антиквариат!
Значит, так. Я – не я, а обманутая жена. Я хочу установить
слежку за неверным мужем. За этим и пришла к частному детективу. Полчаса
проморочу ему голову, а когда Зисел позвонит в дверь, как бы одумаюсь, изображу
сомнение, скажу, что мне надо еще подумать, что боюсь поглядеть в лицо фактам…
Ну и все такое. В приемной встречусь с Зиселом и вступлю с ним в разговор.
Хотя нет, глупый план. Я не должна морочить голову Бертрану
Баре. Мне нужно сразу раскрыться перед ним, объяснить мой гениальный план и
привлечь его на свою сторону.
Но не перестаралась ли я с маскировкой? Не придется ли мне
умываться, чтобы убедить Баре, что я – это именно я, что именно с меня он
снимал ту поганую газетенку?..
О, вот и пароль! Определенно об этом эпизоде знаем только мы
двое. Так что стоит только упомянуть о газете, и наш детектив немедленно
поймет, кто перед ним. Применение метода дедукции и индукции на практике.
