– Надо вам сказать, что эта история с подкинутым сотовым
могла иметь очень серьезные последствия. Были случаи – не только в голливудских
боевиках, к сожалению! – когда именно таким образом взрывали в воздухе
самолеты. Отчасти именно поэтому запрещено пользование мобильными телефонами во
время полетов. Не буду утомлять вас статистикой – скажу только, что у меня были
основания отнестись к сообщению Туманова достаточно серьезно. Что я и сделал. Я
проверил его паспорт и билет и попросил своего сотрудника проводить Туманова ко
мне в кабинет. А сам остался в зале вылета. Я должен был прежде всего
досмотреть вещи той женщины, на которую мне указал Туманов, причем сделать это
так, чтобы не привлечь внимания пассажиров. Желательно как можно незаметнее…
Это отняло у меня некоторое время. Я исходил из худшего. Если и впрямь
замышляется диверсия, то у человека, подкинувшего телефон, мог оказаться
сообщник среди пассажиров. Заметив, что сумку этой женщины проверяют, он мог
удариться в панику… Мало ли что ему взбрело бы в голову! Еще дал бы сигнал к
немедленному взрыву. А зал ожидания был полон народа, да и сотрудников сколько…
– Ну, вряд ли у террориста мог быть сообщник среди
пассажиров, – покачал головой Бергер. – Иначе – если принять на веру эту теорию
насчет диверсии – он был бы тоже обречен на гибель. Согласитесь, ведь человек,
подбросивший телефон, именно потому и сыми… смылся, что хотел любым способом
увернуться от полета.
Он хотел сказать: «Человек, подбросивший телефон, потому и
сымитировал припадок, что…» – и далее по тексту. Но мгновенно проглотил это
слово. Ведь предполагается, что он не знает о припадке! А если знает, то
откуда? Еще рано выкладывать карты на стол перед Малютиным. Пусть он сначала выложит
свои.
– Логично, – кивнул Малютин, бросив на Бергера внимательный
и словно несколько озадаченный взгляд. Странно, почему озадаченный? Не ожидал
умения логически рассуждать? Но это вроде основное свойство детектива… –
Логично. Однако я действовал согласно инструкции. Ну, не стану вдаваться в
подробности – проверили мы сумку этой дамы. И никакого телефона в ней не
обнаружили!
– Как так? – спросил Бергер, откровенно растерявшись.
– Да вот так, представьте себе. Не обнаружили!
– А не могла она его вынуть, спрятать?
– Вряд ли. С той минуты, как Туманов подошел ко мне, я с нее
глаз не спускал. Возможно, конечно, она обнаружила телефон раньше и вытащила
его… Но вряд ли. Дама ужасно изумилась. Мы, конечно, провели повторный досмотр
ручной клади, однако были почти убеждены, что ничего не найдем. Так и
произошло. В конце концов самолет улетел.
– Без Туманова, как я понимаю? – усмехнулся Бергер.
– Откуда вы знаете? – вдруг подал голос Кича.
– То есть как? Вы же просили меня его найти. Не в Париж же
мне ради этого лететь, верно? Получается, он туда не улетел. Или я ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, – Малютин снова перехватил инициативу в
разговоре. – Туманов никуда не улетел. Мы, собственно, и не занимались особенно
серьезно поисками этого мобильника, потому что мне не удалось поговорить с
Тумановым. Он сбежал!
– То есть? – удивился Бергер. Искренне удивился! – Как это
понимать – сбежал?
– Да вот так. Исчез бесследно из моего кабинета – без
документов, которые остались у меня. Без сумки, которая осталась в кабинете! Мы
сняли с рейса его багаж – он до сих пор находится в камере хранения. Какое-то
время мы подождали, потом я отыскал его телефон через справочную. Женский голос
весело сообщил, что Кирилл улетел в Париж до декабря. В самом деле – в его
загранпаспорте стоит виза аж до 10 декабря. Но улететь он не мог, поскольку его
билет также оставался у меня! И без паспорта ему не удалось бы взять нового
билета. А между тем он исчез, исчез бесследно.
– Да-а… – протянул Бергер. А что еще сказать? Малютин один
за другим ответил почти на все вопросы, которые мог бы задать ему Бергер.
Почти… но все-таки еще не на все.
– Скажите, Виктор Сергеевич, вы вполне уверены, что Туманов
именно сбежал? Не могло произойти что-то непредвиденное – какая-то роковая
случайность или странность? – начал он, решив навести разговор на безумного
мента, избившего Кирилла.
Малютин и Кича переглянулись.
«Странно, – подумал Бергер, – а почему этот Шурик, какой-то
носильщик (а как еще может называться «сотрудник багажного отделения»?!),
удостоен такой степени доверия у начальника службы безопасности? А впрочем,
наверное, зря я цепляюсь к ситуации. Может, они друзья детства или свояки, к
примеру. Кстати, если обратиться к той самой логике, Шурик, очевидно, в тот
день не работал и Кирилла не видел. Иначе наверняка напомнил бы мне, что это
именно тот парень, который не пожелал исполнить свой гражданский долг в парке
Кулибина. А впрочем, может быть, Шурик на работе был, но просто не узнал
Кирилла! Виделись мельком, в темноте… Я ведь тоже его узнал не сразу. Я бы и на
Шурика небось внимания не обратил, не окажись рядом Финт».
– Роковая случайность, говорите? – задумчиво повторил
Малютин. – Да нет, вроде ничего такого не было. У нас тут, правда, находился
еще один задержанный: тот самый, что отправлял в Шарджу проституток, – но они с
Тумановым не общались, этот человек находился в другом кабинете. Потом за ним
приехали из Автозаводского отделения милиции, увезли, куда надо, вот и все,
чин-чинарем. А что касается странности… Была одна странность. Перед тем как
сбежать, Туманов почему-то плюнул на мой стол. Такой мерзкий кровавый харчок
оказался вот на этом месте… – Он с брезгливой миной ткнул пальцем в кипу бумаг.
– Смачный такой… У меня вообще создалось впечатление, что Туманов решил надо
мной посмеяться. Я бы с удовольствием послал его на три буквы и больше никогда
о нем не вспоминал, если бы не этот забытый паспорт… Грешным делом я думал:
может, он сам какой-то диверсант, а паспорт фальшивый? Нет, по моей просьбе
ребята из ОВИРа простучали его по своим каналам – все нормально и с паспортом,
и с самим Тумановым: не был, не состоял, не участвовал. Только вот пропал…
Бесследно пропал! Вот мы и решили попытаться его найти.
– Понимаю… – протянул Бергер.
В принципе, он и впрямь все понимал. Кроме одного: почему бы
Малютину не обратиться с этим делом в милицию? Почему не придать странному делу
элементарную гласность? Зачем надо неделю выискивать Туманова всякими обходными
путями, а потом, убедившись в собственном бессилии, обращаться к частному
детективу – опять же, не в официальные инстанции? Судя по месту службы и
нескольким вскользь брошенным словам, у Малютина в самых разных инстанциях
полным-полно знакомцев! Так отчего не привлечь их?
А строго говоря, объяснимо и это. Малютин не хочет
обнародовать собственную оплошность… По-человечески понятно, хотя и не
больно-то порядочно.
