– Эта версия разрабатывается, – кивнула Татьяна. – Хотя,
надо сказать, около Симанычева крутилось много женщин: повторюсь, он был
большим бабником! А что касается конкретно высокой, полной женщины с небрежной
прической, то мы на нее, можно сказать, наткнулись в первый же день. Это бывшая
жена Симанычева – Людмила Васильевна Трегубова. Строго говоря, они еще не
разведены, но дело шло к тому. Больше года они жили отдельно, Людмила снимала
квартиру, которую оплачивал муж, – и вот буквально месяц назад Симанычев дал ей
пятнадцать тысяч долларов на покупку отдельной квартиры на Мещерке. У них была
договоренность: Симанычев покупает ей жилье, а Трегубова дает ему развод и
отступается от своей доли в их приватизированной квартире, которая находится на
улице Володарского. И вот сделка состоялась. Квартира куплена, отремонтирована
и даже обмыта. Новоселье происходило именно в тот вечер, когда погиб Симанычев.
Десять человек гостей охотно подтверждают, что Людмила беспрестанно находилась
у них на глазах. То есть у нее стопроцентное алиби.
– Пятнадцать тысяч долларов! – тихонько присвистнула доселе
молчавшая Алина. – Немало же он взяток набрал!
– А бог его знает, откуда у него эти деньги. Людмила не
знает – или уверяет, что не знает. Ее, дескать, мало волновало, каким образом
муж зарабатывает. Он никогда не бедствовал – где бы ни трудился. А где он
только не трудился! В инвестиционном фонде «Глобальная экономика» – была такая
пирамида, конечно, развалилась в пыль, – корм кошачий продавал, в риелторской
конторе «Ваш выбор» долгое время подвизался – с большим успехом, между прочим.
В Государственную жилищную инспекцию он пришел всего лишь полгода тому назад,
так что если и заработал такие деньги на взятках, то не здесь. Здесь он, как та
курочка, по зернышку клевал.
– Вот и подавился, – пробормотал Бергер.
– Вас все же донимает версия о том, что его смерть связана с
профессиональной деятельностью? – улыбнулась Татьяна. – Может быть, может быть…
Одно знаю доподлинно: нам предстоит искать в его окружении еще одну фактурную и
непричесанную особу. Похоже, Симанычев был до них особенно падок.
«А вот это не факт, – подумал Бергер. – То есть падок-то
Симанычев, возможно, до них и был, но совсем не обязательно, что в тот вечер
рядом с ним была именно такая женщина, какую описывает Кича. Ох, Шурик, Шурик,
загадочный эпилептик… Похоже, доверять его словам нельзя. Какая жалость, что
Кирилл ничего не видел тогда, в парке Кулибина, слышал только женский крик…
Ладно, одно утешает, что искать надо именно женщину, а не мужчину!»
В свои сомнения он, впрочем, следователя Пояркову посвящать
не стал. Тем более что он и сам видел однажды рядом с Симанычевым особу, точно
походящую к описанию Шурика! Может статься, ее и надо искать следователю? Нужно
рассказать об этом Татьяне Поярковой.
– Тань, а вы к жене его не пробовали присмотреться с точки
зрения заказа? – проговорила Алина, осторожно укладывая сдобный локоток в
лилово-розовом шелковом рукаве на край довольно-таки обшарпанного стола и
садясь поудобнее на колченогом стуле. – Квартира на Мещерке – это, конечно,
неплохо, но на Володарского всяко лучше. Что, «великая стена»? – спросила она,
имея в виду дом, прозванный так в народе за свою невероятную длину.
– Она самая.
– Ну вот. Престижное место, хоть и квартиры маленькие. Не
могла эта самая мадам Трегубова захотеть поиметь и то, и другое? Ведь теперь
так оно и вышло: она может вернуться на Володарского. А квартиру на Мещере
продать либо сдать и иметь постоянный доход.
– И эта версия отрабатывается, – кивнула Татьяна. – Что бы
там ни говорили наши эксперты, а нельзя исключать и такой вариант: кто-то знал
об аллергии Симанычева на перец и нарочно прыснул ему в лицо из баллончика.
Конечно, жена в этом смысле самый благодатный объект, потому что она-то о его
аллергии знала наверняка. Но если доверять интуиции… Я почти убеждена, что
здесь все в порядке. Ни намека на ограбление, барсетку его мы нашли…
Вот! Вот что он хотел спросить у следователя, вдруг вспомнил
Бергер. Насчет барсетки!
– А нельзя ли взглянуть на список вещей, которые были
обнаружены в карманах Симанычева? – перебил он.
– Отчего же? – повела бровями Татьяна. – Читайте. – И подала
листок.
Список был длинный. Рубашка, куртка, носки… так, это одежда,
это неинтересно. Ручка автоматическая «Пеликан», часы «Кассио», очки в
очешнике, носовой платок… это в карманах. Паспорт, деньги в сумме трех тысяч
рублей в сотенных и пятисотенных купюрах, опять носовой платок, пакетик
жевательной резинки «Стиморол» – это содержимое барсетки. И снова Бергеру
показалось, будто здесь нет чего-то, что непременно должно быть у всякого
нормального человека!
– А ключи от квартиры? – подала голос Алина, которая читала
список поверх плеча Бергера, прижимаясь к его спине теплой, волнующей грудью.
От нее пахло какими-то немыслимыми духами. Бергер в духах
совершенно не разбирался, но со слов Алины знал, что это «Шанель номер пять».
Про эти духи он только в книжках читал, и то, что его подруга пользовалась ими,
лишь прибавляло ей в его глазах прелести и загадочности.
– Ключи от квартиры, где деньги лежат? Или он деньги в банке
держал? В трехлитровой или в государственном?
– Ключей в барсетке не было, это точно, – кивнула Татьяна. –
Однако дубликат имелся у Людмилы. Она по нашей просьбе побывала на квартире –
теперь ей этого не запретишь, она там и прописана, и право собственности на
половину жилплощади имеет – да нет, фактически и на всю, ведь они так и не
развелись, она единственная наследница! – побывала, значит, на квартире
Симанычева и уверяет, что там все в порядке, ничего не тронуто.
– Странно, – усмехнулась Алина. – Почему у нее оказался
дубликат ключей? Они ведь с мужем не жили, а он, ты говоришь, был бабник. Зачем
же он отдал жене ключи и рисковал, что она в любой момент может нагрянуть и застать
его с кем-нибудь в койке? Или начнет копаться в его вещах?
– Ты знаешь, – лукаво поглядела Татьяна, – я у нее то же
самое спросила. Может быть, в другой форме, но о том же. Она
крутилась-крутилась, потом призналась, что ключи сделала тайком.
– Так… – удовлетворенно кивнула Алина. – Значит, если брать
версию о преднамеренном убийстве, то ключи у Симанычева мог забрать убийца? В
смысле, могла – судя по всему, убийца все же была женщина.
– Еще они могли в парке потеряться, – возразил Бергер. – Выпали,
затерялись в листве. А потом их кто-нибудь подобрал. Однако твою версию
исключить никак нельзя. Татьяна, я понимаю, что хочу, наверное, слишком
многого, но никак нельзя побывать в квартире Симанычева?
