На мостике стоишь повыше, потому и в глубину видно лучше. Вот синеватые призрачные морские окуни с глазами-опалами — медленно проплыли стаей с левого борта. Потом мимо важно прошествовал огромный группер; не обращая на нас ни малейшего внимания, он легко обогнал еле плетущийся «Клевер» и ушёл в отрыв. Идиллия, открыточный уголок. Но погружений я не допущу, банально страшно за личный состав. Представляете, какие тут могут быть мурены? Дельфинов пока не видно, как и акул. Может, последним тут совсем не «макдональдс»? На каменистом дне бухты, скорее всего, есть масса укрытий, пещерок и уютных ниш-схронов… Не, всё равно не допущу.
Ох, и красиво! До чего хорош этот яркий отсвет закатного солнца над морем и тёмно-зелёные пятна на океанской дали, подкрашенные тенями облаков.
— Дельфины за кормой! — тоненько крикнула Света.
— Сколько. И дистанция, — подсказал ей Маурер по громкой связи.
А я, повернувшись к ней, легонько стукнул себя по уху, потом показал на грудь.
Светка было нахмурилась, но тут же сообразила, накинула наушники гарнитуры, щёлкнула тангентой.
— Три особи! Идут параллельно берегу, примерно сто метров.
Особи… Вот, медики! А грудь, у врачихи, между прочим, того… впечатляет. Хорошо выглядит казачка. Плотоядно. Ну, в смысле… ладно.
— Продолжать наблюдение.
Местные дельфины меня не пугают. Ясно, что они, как и всё живое на Платформе, перекормлены анаболиками Смотрящих, но это не должно привести к фатальному изменению характера животных, вряд ли нам стоит ждать от них проблем. Народ на дельфинов не отвлёкся, все продолжали выполнять поставленную задачу. «Зодиак» сталкеров медленно двигался вдоль берега.
Большую часть бухты составлял необыкновенно белый пляж.
Тот самый, что преследует нас в тревожных снах после трудного зимнего дня, тот, что завораживает нас на ярких страницах туристических фирм, что отложился раз и навсегда в наше воображение развратным придыханием красавиц из рекламных роликов. Здесь надо снимать «Голубую лагуну» и бить баклуши, чтоб я лопнул! Баклуша должна быть большая, мягкая и бархатистая на ощупь. Я сразу не вспомню, что это такое, но пусть она будет рядом в тот миг, эта Баклуша. И вот… лежишь ты на белом, чуть шипящем от ленивых движений песочке, и в страшный лом тебе бить ту Баклушу палисандровой бейсбольной битой, которая почему-то лежит рядом.
И ты лишь лениво толкаешь на всё согласную Баклушу сухой голой пяткой. А та мягко пыхтит, мол, отстань, чувак, я загораю… Впрочем, вполне может быть, что Баклуша — это что-то отечественное, деревянное, твёрдое и тупое. Никак не подходящее к образу такого «сейшельского» пляжа. Эх…
— Катрин, доклад…
— Всё спокойно, командир, гаруда ушла куда-то. Ногами.
— Принял.
Пальмы на берегу стояли ровной стеной. Можно применить к пальмам слово «матёрые»? Пожалуй, что нет, это чтто-то сибирское, лесорубное. Хорошо, тогда так — солидные «передовые» пальмы. У нас в бухте Южного Форта тоже есть свои пальмочки, коими гордится весь анклав, но эти гораздо круче. На переднем плане стояли высокие, странным образом как бы надломанные у вершины деревья, синхронно покачивающие длинными изумрудными листьями. Здесь у них нет необходимости перехватывать океанские ветра. Согласно розе ветров штрома чаще всего летят с запада, а с той стороны бухту надёжно прикрывают зелёные холмы.
У подножий наверняка водятся местные рептилии, и самые банальные ящерки будут накачанными, гигантскими, как и гекконы.
Пальмы были нескольких видов, одни — точно кокосовые, другие не узнал, может, там и финиковая есть. Нужны нам финики? И какое время сбора урожая кокоса на местных плантациях, не осень ли? Хотя, кто его знает, экзотику эту, может, они тут круглогодично растут, как помидоры в китайских теплицах. А орешки-то большие, это видно хорошо, обязательно наколотим. Чуть выше пальм и ближе к холмам лежала узкая полоска смешанного леса, даже не леса, скорее, а высокого кустарника — можно разглядеть папоротник и лавр. Вот там босиком ходить не рекомендуется, это не пляж: и змеи могут быть, и тарантулы какие-нибудь, упаси господи. Выше начинались те самые невысокие ели и сосны канарского типа, которые своими иглами длиной до тридцати сантиметров словно «прочёсывает» туман и таким образом возвращает влагу в почву.
Особого богатства местной фауны мы не ожидали. Видовой состав островов всегда беден и является результатом случайного занесения некоторых видов, обычно птиц, рептилий, насекомых. Крупная зверушка сюда не приплывёт.
— А как же пещерник! — возмутился на одном из штабных заседаний Гоблин. — Тут что, ему не в масть? Могут скидывать.
— Если такое десантирование на островах и происходит, к чему я пока не нахожу никаких оснований, то вряд ли Смотрящие выберут столь не соответствующую среде модель «Пещерник», — усомнился профессор.
— А какую выберут? — осторожно спросил я, предчувствую нехорошее.
— Кого-то из кошачьих, — легко предположил Гольдбрейх. — Да, да, крупную кошку с повышенными боевыми возможностями! Это будет очень интересно, непременно сфотографируйте и опишите!
Утешил, ёлки!
— Саблезубого тигра скинут, — с мрачным видом помог чрезмерно увлёкшемуся учёному Костя. — Махайрода поддутого с восемью клыками…
Что же, и к такому мы готовились, да.
Сталкеры уже два раза выскакивали на берег, ненадолго уходили в заросли, осматривали местность. И каждый раз я садился к «максимке», подстраховывая группу, напугал всех чёртов профессор своим «махайродом». Пока разведка никаких значимых открытий не принесла, вокруг была только девственная природа. И Боцман, достаточно вышколенный на учениях, ни разу не залаял. Мы терпеливо ждали — торопиться некуда, сегодня «Клевер» дальше не пойдёт, заночуем тут, согласно первоначальному плану экспедиции. Юре Вотякову с Хвостовым ещё предстоит, выбрав удачное место, установить связь с Входным или Штабом и, если успеем сегодня, запустить чудо-шар — по погоде и свету…
От первоначально запланированной установки на пустом острове радиомаяка отказались после долгих споров — по соображениям стратегическим. Коллегиально решили, что выдавать место расположения архипелага есть то же самое, что подарить его кому-нибудь активному селективному кластеру, не имеющему карты, аналогичной нашей. Сажать же тут людей на постоянное или вахтенное проживание перед зимним штормовым сезоном просто опасно — им никто не сможет помочь, в случае чего. Решили так: если острова обжиты, имеют постоянное население, то маяк будем ставить, по договорённости. Хотя я не представляю, кто тут согласится жить, кроме людей, самой своей природой готовых к одиночеству.
— Дядя Федя! — раздалось снизу слева громким свистящим шёпотом.
Я резко развернулся на крыле мостка, опустил голову и сразу ухватил взглядом настороженные пацаньи глазёнки.
— Можно я выйду? Вопрос есть…
— Поднимайся.
