Мощное течение Амазонки сбивало волну, но не полностью, шторм прорывался и в залив, хотя здесь, в бухте, было вполне уютно: и искупаться можно, и сеть поставить. Что я и делал каждый день в паре с практиками, когда с Хельгой, когда с Эйнаром. Докладываю: у северных людей всё одинаково в базе. Так же протрясывают, так же вяжут, так же натяжку сети дают. Рыбка на столе была всегда. Ещё в первый день начали проводить контрольные отловы, дабы понять, кто тут водится. Предмет страха очевиден — пираньи, уже прикидывали их размеры и скорость обгрызания мишени. Ни единой не попалось, всё больше нормальная рыба, много сёмги, охотно заходящей в залив, куда Амазонка выносит кормовую базу. Так что купаемся в полный рост.
Мы работали, как проклятые, но фактически сидели на месте.
Окрестности до сих пор не разведаны. Делать нечего, пока не поставим крепкую защищённую базу, я не дам добро ни на один радиальный выход. Лишь один раз разрешил женскому экипажу сходить к реке, в тот день погода после полудня устоялась, волна почти стихла. Девчата медленно прокатились вдоль берега до левого рукава Амазонки, засняли кучу гигабайт про лес по берегу и собственно артерию, потом всей кучей участники экспедиции смотрели ролики на мониторе… немудрёный голливуд вечерами.
Позавчера очередной ролик в одном месте прервался криком исландца.
— Стоп! Назад.
Ленни послушно клацнула мышкой.
— Знаете, что это? — спросил нас Эйнар.
Мы благоразумно молчали.
— Это ротанг! В нашей ситуации ему цены нет! — возбуждённо заявил исландец.
Ольга тут же полезла в свой электронный справочник.
Точно. Чистая экзотика. В этих чуждых для нас дебрях, под лучами тропического солнца, на тучной почве и в сырой атмосфере растут величайшие по длине растительные стебли, тонкоствольные пальмы-лианы — ротанги. Они тянутся вверх, цепляясь за стволы и сучья. В сечении обычно четыре-пять сантиметров диаметром. Крона ротанга — из пучка перистых листьев, стержни которых заканчиваются длинными прочными хлыстами. На этих хлыстах сидят большие, твердые, острые, загнутые книзу шипы.
Эта пальма буквально ползёт вверх по дереву-жертве. Выбравшись из тенистого сумрака на свет, она продолжает расти, но она уже не может тянуться дальше, не за что цепляться. Крона остается на месте, а все удлиняющийся стебель спускается вниз. Около дерева, служащего опорой, образуются огромные перепутанные петли «чёртовых канатов», как их прозвали первые европейцы, увидевшие эти растения. Один род ротанговых пальм так и называется «Demonorops», «канат дьявола». И эти «канаты» от корня до кроны в рекорде достигают четырёх сотен метров!
— А в чём ништяк? — по-русски спросил Гоб, но столяр понял.
— Самая лучшая гнутая мебель выделывается именно из «чёртовых канатов». Вспомните мебельные магазины. Ведь есть же они в России?
Может, из них изгородь сплести? Один хрен, ехать надо, время надо…
Далее мы начали смотреть видео уже с большей заинтересованностью, и через два файла были вознаграждены за терпение.
— Эвкалипты! — вскрикнула Ольга. — Я их в Сочи видела.
— Значит, и Австралия тут есть, — заметил я.
— И сумчатый дьявол? — молвил ещё помнящий школьные уроки Данька.
— А что он тебе? Зверушка и зверушка. Может, в дело пойдёт, — практично заключил Хвостов.
Я эвкалипты тоже видел. И прямо сейчас захотелось сорвать листочек и, растерев его между пальцами, понюхать характерный запах эвкалиптового масла…
Ольга опять включилась в работу научного консультанта. Род эвкалиптов, как пишут в её справочниках, содержит около 600 различных видов. Все — «австралийцы». Ну, и на островах соседних растут. Наиболее высокий — эвкалипт миндалелистный. Здесь не такие гиганты, высота средняя. У эвкалиптов всё в цене. Тяжелая, плотная древесина отличается необыкновенной прочностью. Для кораблестроителей — материал высокой ценности, незаменим для изготовления килей небольших судов, да и на мачты непросто найти лучшее дерево. Сваи, телеграфные столбы, торцевые мостовые из спилов эвкалиптового дерева очень долговечны. При полировке различные сорта эвкалиптов дают чрезвычайно красивый материал серых, коричневых и темно-красных тонов, но столяры недолюбливают эвкалипт за его «железную» твердость.
— Это где такое написано? — тут же возмутился исландец. — И в каком году? Да современными инструментами…
В большой цене эвкалиптовые фанеры и шпон. Кроме того, эвкалипты дают массу ценного материала для дубильных веществ, лечебное эвкалиптовое масло, которое стоит в каждой квартире, а некоторые эвкалипты дают и каучук.
— О! Смотреть надо, — объявил Данила. — На месте. Может, и гевею найдём.
А я вспоминал, что эти деревья часто более курьезны, чем красивы. Непривычному взгляду они кажутся больными, ободранными. И ствол, и большие сучья — всё голое, облупляющаяся кора висит безобразными лохмотьями. Только на макушке и с концов сучьев свешиваются длинные саблевидные листья. Как мне говорили в Сочи, на европейских экземплярах не всегда можно проследить интересное свойство листьев повертываться ребром к лучам солнца и не давать тени. Эвкалипты растут необыкновенно быстро, и эта чрезвычайная быстрота роста особенно удивительна, если принять в соображение огромную плотность древесины.
— Отличная профилактика от лихорадки, — изрекла Света.
— Может, тут посадим? А что, если быстро растут.
— О! Эвкалипты приносят хороший воздух, их дух уничтожает все вредные микробы! — Катрин явно понравилась идея.
— Всё правильно, — вспомнила Света. — Хороший воздух, по итальянски buon'aria, противоположение дурному воздуху, mal'aria. Отсюда происходит слово малярия, которое обыкновенно произносится с неправильным ударением на «и».
— А ещё они прекрасные осушители почвы, — зачитала Ольга. — На значительном пространстве вокруг этих «самодействующих насосов», непрерывно поднимающих почвенные воды к своим кронам, вода не застаивается в лужицах и не дает возможности разводиться личинкам комаров. За это во всех теплых странах эвкалипты недаром и пользуются доброй славой «противолихорадочных» деревьев.
— И что нам тут осушать? — гыгыкнул Кастет.
— Сотникову надо сообщать, — решил Хвостов. — Всё срубим.
И тут же получил звонкий щелбан от Zicke.
Нудно, тяжело, но работа особо заскучать не даёт.
Мы с Мишкой всегда на подхвате, оказываясь там, где нужна грубая физическая сила: притащить, утащить, поломать. Плохо быть «неспециалистами», скажу я вам. Специалисты же постоянно орали: «Давай сюда!» Работы навалом избежать никак не удаётся — то здесь дыра, то тут не успеваем.
А равнина-то рядом… И там что-то бегает! А в лесу шишки.
Великанский лес манит, невиданное же дело! Хочется забить болт и рвануть в даль дальнюю, посмотреть, пощупать, попробовать. Но никто не ныл, такой режим работы и жизни был предусмотрен планом. Я всего один раз вышел за периметр с Боцманом, на охоту, и удачно — завалил здоровую антилопу, теперь кухня с мясом.
