Маурер мощи компрессора не пожалел и включил машинку на полную громкость, вблизи описаться можно. Явились гости! Значит, мимо Цусимы пошли.
Я хотел резко встать и рвануть к башне, до которой было всего-то ничего, но ноги странным образом не послушались, быстро дойти не смог. Радист уже вовсю принимал доклады и переговоры, давая мне отмашку — не мешай, сам всё знаю! Затем Вотяков, не отрывая взгляд от экрана РЛС, мотнул головой в сторону наушников, но потом понял и включил громкую.
Сев прямо на каменный пол возле открытой двери, я решил, что нужно успокоиться, остыть. Опять большего не могу сделать, только слушать. В эфире стоял «pile up» — столпотворение, вызванное большим количеством вызывающих и принимающих станций.
— У нас чисто, по левому никого…
— Ленни, жми к Мауреру…
— Поняла, уходим…
— Встал удобно, Эйнар, отодвинься в реку, перекрываешь пулемёт…
— «Елена», три лодки вижу, все остановились возле щита, читают и думают, оба пулемёта направлены на них…
— Зови по рации одного к себе, Ули…
— Уже позвал, молчат, боятся…
— Сканирование пишешь?
— Уоки-токи слабенькие, пишу…
Если противник подслушивает наши переговоры, то по плотности радиообмена вполне может подумать, что тут стоит военная база типа пентагоновской Диего-Гарсия, что расположена на одном из шести основных островов архипелага Чагос, затерявшихся в Индийском океане.
Сейчас это шквал стихнет.
Так и вышло, в какой-то момент вдруг стало тихо.
К Форт Россу приближалась сверкающая молниями тёмная грозовая туча, и гулкие раскаты грома звучали всё явственней. В воздухе раньше времени сгущались синие сумерки, над тихой водой стал слышен звук работающего мотора катера Zicke, который возвращалась после проверки средней протоки к «Королеве». Потом опять к Мауреру пойдёт, что для столь скоростной лодки эти детские расстояния…
— «Елена», подходим — объявил Лунёв.
Я вполз в дежурку, взял микрофон.
— Костя, учти, сразу пойдёте на «Зодиаке» менять Ленни, там Данька уже вымотался до предела.
— Принял, Фёдор Дмитриевич, не волнуйся, разгрузимся, и на воду. Пожрать нам что-то сообразите в дорогу, Гоблина уже трясёт.
— Хоп.
Пш-шш…
— «Елена», «Клевер» на связи. Пришельцы уходят тем же путём, подходить так и не рискнули, — даже огорчённо сообщил альфа. — Решение?
— Стой там, Ули, жди доклада из Старого Порта.
Грозовой фронт уже нависал над фортом, сейчас накатит. И накатит так, что замаешься воду из лодки вычёрпывать. Кончилась дискотека, всё живое сейчас скроется.
— Всем отбой, Юра. С позиций ребята пусть уходят, и быстро, Хвостов тоже. Ленни особо передай! Сталкерам отмена выхода. «Клеверу» и «Королеве» — в бухту, Мауреру РЛС на берегу не отключать. Нарвику продолжать пассивное наблюдение.
Поберегу людей. Люди это главное, как же их у меня мало…
Странный мир, до сих пор привыкнуть не могу.
Здесь нет суеты и толчеи мегаполисов, бесконечных пробок в удушливом дыму и ночных гонок стритрейсеров. Не злит растяжками и баннерами назойливая реклама всякого материального и нематериального барахла, нет телеящика с лощёными говорящими головами на каждом канале и опаскудившегося в последнее время интернета с дешёвкой на каждой странице и невыносимо крутыми и остроумными блогерами, каждый второй из которых в реале обыкновенный парашный чмо и марамой. Нет наркоманских аптек и пахнущих стиральным порошком торговых центров, нет банков, пытающихся закредитовать вас в рабство любым мыслимым способом. Нет бесконечно надоевшего употребления слова «успешный» и «корпоративный». Не видать псевдо-мажорных придурков, потому что и настоящей аристократии в старой России до сих пор тоже нет.
А тут совсем плохо с нейлдизайнерами, мерчендайзерами, промоутерами, креаторами-продюссерами и супервайзерами, и всеми остальными форейторами урбанистического прогресса, послушно загоняющими мировую цивилизацию в тупик…
Но этот мир удивительно не дик! В нём есть люди — везде. Где-то тихо гудят слабые моторы, в эфире можно уловить далёкие переговоры, по реке одиноко проплывает лодка, а по дорогам ездят первые почтальоны и недобитые бандиты. Жителей пока мало, люди разобщены, и все они — нищеброды, если разобраться.
Слабый раствор, непонятно, что из всего этого получится.
Стиль и мир фронтира. Мир бесконечной разведки, осторожного продвижения, настороженного любопытства и азарта новостройки — главных движущих сил Платформы. Ступенька за ступенькой вверх по лестнице, заново, тяжело — но ввысь, неизбежно меняя себя и этот странный мир. И, собственно, люди Фронтира, которым всегда более хочется узнавать, чем жрать под одеялом ворованное сладкое.
Внизу затарахтели двигатели машин подъезжающих сталкеров, люди выскочили из бокового входа форта, сразу кинулись к мужикам, торопясь снять страшную ношу.
И тут ударил такой дождь, что земля загудела.
Я стоял на крыше, за секунды вымокший до нитки, и неотрывно смотрел на шпиль громоотвода, установленного на «Унже». И казалось мне, что вот-вот в тонкую сталь ударит сверкающая молния, призванная передать нам от Смотрящих что-то очень важное. Но трансляция не состоялась.
На крыше появились женщины. Ольга с Лаурой Риччи прыгнули в дежурку, выгоняя оттуда безвольного Вотякова, а Светка чуть не с матами погнала меня вниз…
…Алика похоронили к югу от Форт Росс, создав первое кладбище колонии.
Рядом решили поставить Часовню — без знаков и символов религиозной принадлежности, лишь большой резной столб с призывной надписью на многих языках — «Помолись о своём».
Было общее собрание и коллективный анализ произошедшего в штабе, составление по выводам новых планов и оргмероприятий. Возле съезда с магистрали сталкеры поставили очередной информационный щит, сообщающий, что всем желающим съехать с дороги на территорию России неплохо бы сначала связаться с дежурным на такой-то частоте и узнать безопасный маршрут.
Надпись прочитали.
Этой же ночью всех жителей колонии разбудил отдалённый взрыв правильно установленного Кастетом «клеймора», а ранним утром усиленный сталкерами патруль волоком притащил в форт связку искорёженного металлолома, небрежно выполненный гладкий обрез и винтовку «спрингфильд». Тела двух упрямых и неумных визитёров за ночь растащило мелкое зверьё. Кстати, на следующий день Жоэль Дюран, глава клана французских пятнашек, горячее выразил желание родни влиться в состав колонии Форт Росс. Но ничего не тренькнуло, кто-то из ушедших в предгорья французов жив-здоров. Лишь четвёртый сруб встанет на новой улице этого клочка Новой России.
Потеря Хагауджева сильно ударила по обороноспособности колонии, Алик был не просто добрым мужиком — черкес был готовым бойцом, обстрелянным, видавшим кровь и слёзы воином, всегда способным выйти на кон с поднятым мечом. И так нелепо всё вышло… Переживали все.
