— Мы так считаем по причине необходимости ускорения процесса Селекции, при сохранении главного — Человека, каков он есть. Запускать многотысячелетний процесс с нуля, но при воздействии, например, Канала, они не будут — слишком велик риск на выходе получить несколько иное Существо. Но этого и не требуется: такие эксперименты проводятся на других, пригодных для того планетах. Кстати, именно поэтому я не допускаю переносов людей в иные миры и на иные планеты, ибо там есть свои, и вполне, как говорит мой уважаемый оппонент Гоблин, годные, «дети галактики».
— А что же происходит с каждой старой Платформой?
— Она каждый раз гибнет от воздействия очередной и бесконечной гекатомб-космогонии.
— А когда происходит подстановка?
— Раньше катастрофы. Причем здесь не обязательно банальное уничтожение, рациональней использовать такой ресурс в других звездных системах — и, при маловероятной удаче, селекционировать там нечто новое. А Смотрящие весьма рациональны.
Все помолчали. Неужели действительно, как считает проф, Земля стирается или переносится в другое место лет за пятьдесят до катаклизма, когда калькулятор Смотрящих говорит «минус»? Типа чего ждать-то. А старожилы пусть потом крутятся под другими солнцами. Кошмар.
— То есть нас могли изъять лет этак пятьсот назад?
Марк Львович по-стариковски вздохнул.
— В чем резон сделать людской запас, пусть и огромный, но «раз и навсегда»? — спросил Демченко.
— Скорее всего, это была разовая акция изъятия, непростая, но тщательно подготовленная. Массовое исчезновение людей. Отчего-то именно тот момент в развитии человечества показался Смотрящим наиболее предпочтительным для изъятия «образцов».
— И каждый раз подставляют?
— Именно так. Каждый раз высаживают в «настоящий природный грунт», со всеми его факторами и характеристиками.
Многое из того, о чем и так думалось каждому, сейчас становилось очевидным, выпуклым, в чем-то масштабным, в чем-то фатальным.
— Но если Платформа сгорает в адском огне, то почему видны следы зачисток?
— Потому что никаких зачисток, в нашем понимании, не было. Правильней говорить не о зачистках, а о следах былых «программ», применяемых при материальном моделировании искусственного окружения. По аналогии с «корешками» старых и давно уже удаленных вами программ с домашнего компьютера. Вот они и проявляются. Благодаря чему мы можем в крошечной толике увидеть, на чем и где были сосредоточены организационные усилия Смотрящих в былых попытках.
— То есть и Промзона, и Крепость — следы старых программ, вылезшие случайно?
— Точно так. Наивно полагать, что по планете в какой-то момент времени поедут большие зеленые фигуры с огнеметами и швабрами в руках. Форматирование, причем не всеобъемлющее, а с сохранением некоего «удачного», происходит, по одной из версий, не здесь, а в определенном «хранилище матриц Платформ». И идет послойно: например зачищается «бумажный слой», потом «железный» и так далее. И, как это всегда происходит со сложными системами, копятся сбойные кластеры программ, парадоксальные участки, накопление погрешностей — все это и ведет к огрехам в конечном результате. Надо отметить, весьма и весьма небольшим.
— Ага. Значит, жители Промзоны Крепости не видели?
— Не факт. Могли видеть, могли не видеть. А могли видеть и соседствовать с чем-то совершенно иным, чего нет в нашем варианте. Про биологическое разнообразие Платформ и вероятности изощренных попыток запускать в былые модели различные «раздражители» я сейчас умолчу, это совершенно отдельная тема. Но ваши «сабли» прямо указывают, что нечто подобное Смотрящие практиковали, отказавшись от такой практики, как нам пока что кажется, в нашей версии Платформы. Что, впрочем, тоже не факт: все может проявиться.
— Значит, вероятность встретить на планете местных жителей или выживших из других Платформ нулевая?
Профессор замялся.
— Нет, такая вероятность существует.
— Почему вы так думаете?
— Это просто мое личное встречное моделирование. Мне хочется активно участвовать в процессе, а не быть просто кроликом, — улыбнулся Гольдбрейх. — Но сейчас подробно об этом я говорить не готов.
— И это относится к «программным сбоям»?
— Да, к ним, равно как и к фактору накопления опытов, — коротко сказал профессор. — Спасибо, господа, у меня все.
Это хорошо, что все.
Телефоны на столе раскалились, проблемы не ждут, дела копятся.
Нужно расходиться по заимкам, как бы интересно ни было подобное общение.
— Спасибо, Марк Львович. Как всегда после таких изложений, всем есть над чем подумать. Предлагаю желающим переместиться к Юрику и там продолжить беседу и продуктивное планирование по ее итогам. Короче, валите, мужики, меня дела ждут…
Ребята ушли.
Я подошел к окну и открыл форточку.
Свежий воздух влетел в зал, разгоняя все еще витающие в помещении эмоции, сомнения и ожидания. Телефоны продолжали звенеть на столе, а я все стоял и стоял у окна. Смотрел во двор замка, вспоминая Самый Первый День и точно такой же дождик за открытыми створками.
Обалдеть, сколько всего произошло за это время. С ума сойти, сколько всего сделано.
А сколько людей толковых выявилось! Почему же Там этого не происходило, а?
Никаких таких дел у меня не было.
Была Задача. Одна. Важнейшая.
Я с наслаждением закурил и посмотрел на часы. Они у меня хорошие — имею слабость к дорогим качественным механизмам, хоть и не могу назвать себя богачом. Стрелки «Омега-Симастер» показывали двадцать сорок пять.
Пятнадцать минут осталось.
«Ну что, Сотников, ты окончательно принял решение? Убедился еще раз? Все взвесил? Не ошибаешься?»
— Не ошибаюсь, — тихо сказал я своему замку, привычно затушил сигарету в «забортной» кадушке с лютиками, развернулся и вошел в операторскую.
На синем экране планшета горела надпись.
Обратный отсчет времени и буквы. Осталось четырнадцать минут.
Эти буквы всегда вводят в дрожь. Это постоянный стресс.
Потому что это общение с Внеземным.
Это не «йети» Гоблина.
Это серьезно.
Организационное поощрение
Введите фамилию и имя дубль-оператора канала на случай фатального прекращения функционирования основного оператора.
Лист бумаги с личными данными и отпечатками пальцев предлагаемого дубль-оператора канала необходимо положить на донор-панель текущего поселения селективного кластера (анклава).
Уксусников до сих пор не понимает, зачем я взял у него досье с отпечатками.
Положил вытащенный лист бумаги.
