В последнее время я занимался не сталкерской или разведывательной деятельностью, а нормальной агентурной и вербовочной работой.
Нет, конечно, и пострелять нам с Шамом приходилось по делу, и побегать, и покататься. Да и «потеряшек» никто с плеч не снимет. Но основные для нашего звена акции происходили на «пакистанке» — поиск, договоренности и вывод остатков среднеазиатских монокластеров. Сначала это были единицы и одна маленькая группа выживших, в основном казахов. Шестерых человек, включая троих детей, мы с Монголом вытащили из Диких Земель. Казахи к нам ушли далеко не все. Позже вывели еще двоих — муж-узбек с женой-украинкой.
Но самая большая удача последнего месяца — это киргизы.
Переговоры в таких случаях идут долго, люди худо-бедно обжились на месте, отчасти приспособились, и менять плохое на очень плохое совершенно не склонны. Работали мы сначала через одного пакистанца, сданного нам пленным, — очень ценный кадр, бережем, как можем, с ними еще многое можно будет совершить, а потом вышли на представителя монокластера, забили стрелу, встречались на их территории, говорили, рассказывали.
Потом ждали решения киргизов на выход, правда, недолго.
Зато долго и нудно готовили операцию, потому как тамошние «паки» — так общо мы называем все разрозненные банды Диких Земель, выпускать никого со своих полянок не намерены, поселки монокластеров у них под контролем, в каждом есть соглядатай-прораб, типа «смотрящий».
В назначенный день поехали тремя машинами: «кавзик», мангруппа на своем монстрике и наш пикап со всей группой. Шнюшу решили не брать, авиацию не привлекать — точное время выхода не определишь, а самолет не воздушный шар, висеть не может. Встали у перевала.
В общем, в час X завербованный протащил к киргизам Монгола, он один пошел — чем меньше людей бродят, тем больше шансов. Мы втроем на пикапе тихонько прикатили ночью к выбранному месту встречи, пологому холму — это вторая господствующая высота после перевала, ориентир «холм Лысый». Там машину припрятали в каких-то «саксаулах», ждем доклада.
Шам очистил дорогу, небольно завалил ножом надсмотрщика — и повел людей к нам. Шестнадцать человек, среди которых семь детей, — такую группу, знаете ли, по пересеченке тихо перебросить к дороге — дело непростое. Сначала они сами шли по «зеленке», узкой полосе кустарника, выходящей на холм, очень скрытно. К рассвету мы втроем встречали их на полпути, стало проще. Похватали вымотавшихся детей. Гоблин двух под мышки зацепил, еще одного — за спину, и потрусили к машине. На подходе вызвали по рации армейцев, те — броском с перевала, где и ждали команды, на холм, автобус следом. Рванули споренько, в открытую.
Вытащили всех, без потерь.
Когда наглую суету нашей техники на холме засекли вражины, было уже поздно.
Проснувшиеся от воплей часовых паки сунулись было двумя группами к трассе, а там у них одна из баз неподалеку, но тут же были остановлены ДШК армейской «шишиги» и тремя ручниками. Мангруппа и держала их на безопасном расстоянии, рубила хвосты, вышибала зубы, пока мы грузили людей с их нехитрым имуществом в «кавзик», к тому времени — уже почти «шушпанцер», с титановыми пластинами на бортах и пулеметным постом наверху. Мы по плану вообще не должны были ввязываться в бой, но Гоблин с Кастетом не выдержали, немного все же постреляли из ПКМ и «девятки» по вспышкам левой группы особо тупых ползунов.
Так вот, про поведение.
Киргизы держались очень собранно, не расслаблялись до последнего момента, реакция пошла лишь тогда, когда они упали на сиденья автобуса. И то… Старший в кластере — тот самый нейрохирург, Арстанбек Молдосанов, за судьбой которого так пристально следила Зенгер, владелец частной клиники, мужик толковый, порядок в сообществе держит. Жена у него красавица, спокойная, уверенная в себе уйгурка. Формально операционная сестра, наделе, как мне показалось, главный рулевой.
Остатки монокластера — всего три семьи, все из Бишкека. Одна — сплошь медики, другая, русские, в Бишкеке жили с рождения — династия с камвольно-суконного комбината, последняя семья работала на «Кыргызавтомаше», этнические иранцы, глава семьи Самир Мухаммедов, инженер-электронщик.
Тронулись быстренько, армейцы нас прикрывают. Хорошо они прикрывают: с ростом численности анклава Бероев выбил, подобрал и выучил кадры, теперь у него мангруппа на постоянной основе, шестеро «тяжелых». Под остатки очередей проскочили к перевалу, там «тяжелые» задержались — закупоривать трассу, оставлять добрую память, ставить мины. А мы покатили дальше — я с Монголом в автобусе, «хайлюкс» с моими «бандитами» позади.
Сидим, ничего не говорим, все устали, а «потеряшки» ничего не спрашивают — знают, что основное — в замке. И тут вдруг кто-то что-то тихо сказал, почти сразу по салону быстро прошелестел взволнованный разговор на незнакомом языке. Арстанбек выслушал, кивнул и громко, чтобы все слышали, обратился ко мне:
— Товарищ Демченко, люди волнуются, просят прояснить заранее.
— Что надо прояснить, Арстанбек? — не понял я. Потом подумал, что Молдосанов хочет что-то выяснить по условиям размещения: дети устали, люди проголодались.
Все не так.
— Мы ведь все помним, как наши вожди СССР развалили и что потом из этого вышло. Помним, что Бишкек пережил за последние годы. И новую жизнь в этом мире уже повидали, во всех красках…
— Слушаю тебя.
— Вот бумага, собрание проводили, да. Коллективно просим принять нас в российский анклав, — бухнул Арстанбек, решившись. — Люди думали, расписались.
Я слегка притормозил с реакцией. Вообще-то это моя прерогатива предлагать такое: давно дадены полномочия. Главы поселков, сталкеры, патруль, шериф. Ну и Командор, естественно. А тут вдруг сами, вперед паровоза!
— Как думаешь, Сергей, одобрит ваш президент? — пробудил меня староста. — Ты сам-то как, согласен будешь?
— Конечно, согласен! — на этот раз мгновенно откликнулся я. — И не волнуйся, Арстанбек, все наши будут согласны. Все.
Монгол, сидевший через проход, хитро посмотрел на меня. И тихо сказал: «Дзин-нь!»
Это был единственный «дзинь» за столь масштабную операцию, подготовка и проведение которой заняли чуть ли не два месяца.
Как всегда при таком итоге, пошла суета.
Вот ведь странное существо человек. И мечтаем, и прикидываем вечерами у Юрки, причем Сотников сидит рядом и занимается тем же самым, — что взять, что предпочесть при возможности выбора, случись такой «дзинь». Вот он случился и что? Все по новой, будто и не было наметок и обсуждений. Жаль, не можно узнать, а интересно — как бы это у немцев происходило, наверняка все заказывалось бы по строжайшему план-графику, никаких импровизаций, отсебятины и «вдругов».
Скучно, в общем.
А у нас опять «авось»! И это мне нравится, надеюсь, что такой подход в какой-то мере сохранится и при гипотетической Империи, которую размеренно и не спеша выстраивает Сотников. К «авось» у меня особое отношение. Я считаю, что это есть не что иное, как многострадально выработанная привычка русских оглядываться в самый последний момент, в ожидании удара. Который неизбежно последует, как всегда: со всех сторон, ото всех рубежей и границ. Врожденная попытка учета неявных обстоятельств и факторов, стремление в самый последний момент довериться интуиции, которая уже что-то там сообразила и… — вывезет!
