Я успокоенно кивнул. Если генерал Кравцов говорит, что может случайно произойти нечто, – значит, произойдет всенепременно. В обеспечении хорошо спланированных случайностей его превосходительство известный мастер.
– И все-таки – в чем моя настоящая цель поездки на Таймыр? Настоящее задание?
– В том же, в чем настоящая цель экспедиции аль-Луаньяна, – туманно ответил Кравцов.
– Не понял… То есть чучундры не существует? Это предлог, чтобы попасть на Таймыр?
– Не знаю, существует чучундра или нет. Мне все равно. Эфенди в нее верит, вот что главное. А кое-кто использует его втемную, чтобы провести поиск, никакого отношения к охоте не имеющий.
– Поиск чего?
– «Колесницы Кришны».
Я с трудом, но все же припомнил, что скрывается за этим названием. Несколько лет назад оно у всех было на слуху, но столько всего произошло за минувшие годы…
– «Колесница»? Но ведь она…
– Есть мнение, что слухи о полном разрушении «Колесницы» сильно преувеличены. Что она хотя бы частично уцелела. И по-прежнему опасна.
Ну вот, другое дело… Это вам не охота на чучундру. Спасать Россию от очередной опасности – привычное занятие для майора Дашкевича.
Хотя, если начистоту, уже поднадоевшее…
3. Деловое предложение
– Мне нужна работающая рация, – обратился Багиров к вернувшемуся от стойки приказчику. – Такая, чтобы могла связаться с Большой землей.
– Рация… – раздумчиво протянул приказчик, словно пробуя слово на вкус. – А кто ж тебе, мил человек, сказал, что у нас есть рация?
– Тот, кто привел меня сюда.
– Кто такой? Чужие тут не ходят…
– Местный, абориген, Иваном назвался.
– Иваном… Странно… Мы тут никаких Иванов не знаем, да и местных не густо… Шляется, правда, один узкоглазый – Вакул. Быстро бегает, все никак словить не можем.
– Вакул? – с удивлением переспросил Багиров.
– Это вроде как черт по-местному, – кивнул приказчик. – Думаешь, нормальный человек сможет один в тундре жить? А черт, он и есть черт, что ему сделается…
– Пусть будет Вакул, – согласился сержант. – Так есть у вас рация?
– Может, и есть, – неопределенно ответил приказчик. – Только видишь ли… пойдем, присядем, что стоим тут, как не родные?
Они отошли, устроились за столиком, расположенным у стены, на отшибе от остальных. Над столом нависал огромный клюв, приделанный к стене. Метра три длиной, не меньше, причем, что характерно, с многочисленными зубами, острыми и мелкими. Как-то это украшение не совсем гармонировало с остальным интерьером, и Багиров решил, что оно настоящее, не бутафория.
– Интересный трофей, – кивнул он в сторону клюва.
– Ага, – согласился приказчик. – Порхала тут пташка… Прямо-таки за порог не выйти было…
– И как вы ее завалили?
– А никак… Сама свалилась. Глядим – утром лежит, лишь чуть подергивается. Мясо вонючее оказалось, в рот не взять.
– Мутаборское создание?
– Да кто ж ее знает, – махнул рукой приказчик. – Может, их пташка, а может, мутант какой. Тут места дикие, людей мало, всяких тварей хватает…
Приказчик помолчал, затем протянул над столом руку:
– Меня зовут Игнат.
– Баг.
– Баг, – недоверчиво протянул приказчик. – Странное имечко…
– Сержант Багиров, если полностью.
– Из Красноярска?
– Нет, из Питера.
– Пусть так, – кивнул Игнат. – Нам, в общем-то, все равно…
А вот это уже интересно… Эмблему «манулов» здесь могли и не знать, но маленький триколор, нашитый на рукав Багирова, мог разглядеть даже близорукий. К чему тогда вопрос про Красноярск? Игнат понятия не имеет о существовании самостийной Сибирской республики? Или знает, но прикидывается?
– Как отсюда можно выбраться на Большую землю?
– Можешь считать, что никак. Нам с тобой, например, никак. И никому из здешних людишек отсюда не уехать, не сбежать. Все в эту землю поляжем, судьбина уж такая…
Сержант не поверил. Темнит ряженый, ой темнит… И спросил:
– А если пофантазировать? Если бы у нас вездеходы были и горючки хоть залейся? Доехали бы?
– Может, и доехали бы, будь у нас Моисей за главного…
– Какой Моисей? – не понял Багиров.
– А такой, что скомандует – и расступятся волны морские, и мы по дну, как по Транссибу покатим, с ветерком да с матерком…
– А-а, пророк Муса… Но зачем нам море? Посуху никак?
– Так на острове мы, мил человек… А остров – это такое место, что посуху с него не уйти.
Понукаемый вопросами сержанта, Игнат объяснил: вся северо-восточная часть Таймыра после Катаклизма стала островом, а юг и запад полуострова ушли под воду. Берег реки Новой стал морским берегом…
– Зато нет худа без добра, – утешил Игнат ошарашенного таким известием Багирова. – По весне гольцы да мускуны идут на нерест с моря – а речки-то, где родились и выросли, куда потребность их природная гонит, – нет как нет! Тычутся вдоль берега, на мелководье выбрасываются, хоть лопатой черпай… Ну и черпаем. Жаль, далековато, много не вывезти, не то бы на весь год рыбы насолить можно было. Но и без того весь май у нас – сплошные рыбные дни. Вот и гадай, что нам лучше: река или море?
– Что лучше – река или море? – рассеянно переспросил Баг, думавший совсем о ином. – Лучше всего солдатская баня… А если зимой? По льдам? На оленьих упряжках?
Игнат разочаровал: неправильное здесь море, зимой не замерзает. Вулканические процессы продолжаются, острова из воды лезут, как грибы, иные потом взрываются и вновь исчезают в пучине, а кое-где море кипит просто-напросто, и пузыри, со дна идущие, ядовитым дымом над водой расходятся… Даже самые отчаянные головы из местных море это переплыть не пытались, хотя кое у кого будары с прежних времен сохранились.
– Вертолет нужен, – подытожил свой рассказ Игнат. – А вертолета нет. Ни у нас, ни у кого другого, что здесь уцелел. Вертолетный парк в Дудинке был, да вместе с ней под воду и ушел…
– А с Большой земли вертушки прилетают?
– Прилетают, а как же… Своими глазами дважды за пять лет видел.
– И что?
– А ничего… Прогрохочет вдалеке над тундрой – что, с земли шапкой ему махать: приземлитесь, дескать, добрые люди, да подбросьте до Новосибирска хотя бы?
Картина ясная и мрачная. Но раз вертолеты сюда залетают, есть надежда, что где-то на острове они приземляются… А если вертолеты все-таки российские, не сеповские, то…
– Так что там со связью? – напомнил Баг.
