Могу себе представить, что стало бы с родственничками, если
бы они прочли мои записи. Брат, которого я в последний раз видела пять лет
назад (такой противный, прыщавый и высокомерный капуцин), непременно предал бы
меня анафеме. Отца удар бы хватил! Сестричка Клод, высоконравственная жена
своего мужа и занудная мамаша трех деточек (терпеть не могу своих племянниц),
такой визг подняла бы! Воздела бы руки к небу: «Ах, какое счастье, что господь
уже взял к себе нашу маменьку и она не видит, в какую бездну рухнула ее младшая
дочь! Твое рождение стоило ей жизни, а ты превратилась… О боже, в кого ты
превратилась!» А в кого я должна была превратиться – от такой жизни, при таком
отце? Не уверена, что именно мое рождение стоило матушке жизни. Что-то такое
шептали служанки, когда у нас еще были постоянные служанки, а не наемные
посудницы и поломойки: мол, отец поскупился позвать хорошего врача, вот она и
умерла от потери крови, пользуемая невежественной, но зато дешевой, очень
дешевой повитухой. Ведь роль повитухи исполняла моя покойная бабка, мать отца.
Ей можно было не платить за работу ни су, а что из-за его скупости Клод,
Себастьян и новорожденная Николь лишились матери – ну, это не суть важно.
Неведомо, какими бы мы сделались, останься она в живых. Быть может, все было бы
иначе. А быть может, нет. Мне трудно судить. Одно могу сказать: если бы отца
хватил удар, я была бы просто счастлива. Тогда мы – Клод, Себастьян и я –
наконец-то унаследовали бы деньги.
А может быть, наследников было бы меньше: только Себастьян и
я… Ведь отец поклялся лишить Клод наследства, когда она вышла замуж за своего
Кристиана Превера. Муженек сестры, вообразите, оказался настолько корыстолюбив,
что потребовал у отца все же выплатить приданое, которое тот сначала обещал
дать за Клод, а после свадьбы решил прикарманить. Дошло дело до суда, отец
бесился, буквально бесился от ярости. Но в результате он выложил-таки очень
немалую сумму, и дела Преверов с тех пор пошли в гору. Супруг Клод, может, и
порядочный человек, но, глядя на него, я точно знаю, что замуж за порядочного
человека не пойду. Беда какой он скучный! Они с Клод – два сапога пара. Мы с
ней видимся редко – отец запретил ей бывать у нас дома, я порой сама ее
навещаю, – и мне доставляет удовольствие думать, что Превер иногда сходит с ума
от добродетелей моей сестрицы и бегает по борделям в поисках очень даже
недобродетельных радостей. А впрочем, не знаю, ничего не могу сказать. Может быть,
муж и жена и впрямь одна сатана.
Интересно, Превер бьет женушку или нет? Помнится мне, еще
женихаясь, он очень любил читать вслух старинные фабльо:
Не зря зовется дураком,
Кто у жены под каблуком.
Сидит и ждет за годом год,
Когда она свой раж уймет.
Взглянула косо – врежь ей в глаз,
Чтоб впредь коситься зареклась,
Поднимет шум и тарарам —
Ты ей, злодейке, по губам!
А кто не поступает так,
Тот сам себе заклятый враг.
И мы с Клод должны были смеяться… На месте Клод я бы
непременно наставила ему рога, если бы он и правда надумал драться!
Но я отвлеклась. Так вот о наследстве. Клод можно сбросить
со счетов. Отец ей ни гроша не даст. Остаемся мы с Себастьяном. Но и здесь все
не так-то просто! Пять лет назад, когда я и видела Себастьяна в последний раз, у
него с отцом произошла крупная ссора. Брат требовал денег. Если бы он сделал
крупный взнос, его кем-то там назначили бы в его монастыре. Ключарем,
капелланом или еще каким-то старшим братом – я ничего в этом не понимаю и
понимать не хочу. Ну отец, понятно, отказал. Наверное, монаху полагалось бы
уйти со смиренным видом, но Себастьян вспылил. Они с отцом страшно орали друг
на друга. Я почему-то так испугалась… ну да, пять лет назад я была еще пугливая
и глупая девчонка. Я забилась в своей спальне в шкаф и там сидела. Мне
казалось, мир провалится в тартарары: ведь мой отец и мой брат стали врагами! Я
даже не помню, чего они там наговорили друг другу, но зато помню вот что: когда
Себастьян проходил мимо моей комнаты, отец вслед ему докрикивал проклятия и угрозы
никогда и на порог не пускать, и лишить наследства.
С тех пор Себастьян в нашем доме не появлялся. Не приходил,
и все. Глупо, конечно. Отец не прогнал бы его. Мне даже кажется, что он ждал
Себастьяна. Но тот не появлялся. И отец злился на него все больше. Уж больше
некуда! Он хотел, чтобы Себастьян просил прощения. Ну да, попросит братец, как
же! А три месяца назад, когда доктор Мерсье сказал отцу, что болезнь его
обостряется и он долго не протянет, батюшка мой вызвал нотариуса. Мсье Пастер,
уходя, все головой качал. И очень странно на меня посмотрел и пробормотал, что
нельзя так возносить одного ребенка в ущерб другим, несправедливо. А отец с тех
пор сделался со мной непривычно ласков, и хоть щедрости у него не прибавилось,
я подумала, что он… что он, возможно, переписал завещание. Исполнил свою угрозу
– лишил Себастьяна наследства. Все получу я.
Но когда? Ответ ясен: когда умрет отец. Вот он умрет, я
стану богатой невестой… И что? Нет, конечно, я найду, что делать с деньгами,
только дура не нашла бы, а я отнюдь не дура. Наверное, другая на моем месте
втайне молилась бы, чтобы это случилось поскорей, но я не молюсь. Ведь когда я
стану богата… когда я стану богата, мне придется бросить работу у мадам Ивонн.
Зачем, если у меня и так будут деньги?
Или… или мне придется признаться себе, что я работаю у нее
вовсе не ради денег, а ради удовольствия. Причем, самое смешное, не ради
плотского удовольствия. А ради удовольствия обманывать людей, играть ими…
властвовать над ними!
