На окраине Самбура стояли рядом ферма и усадьба. Ферму
охранял не слишком породистый, а вернее, вовсе беспородный, неряшливый, но
очень бдительный пес, который немедленно облаял Алёну. Он истово кидался на
проволочную ограду, защищая и до истерики пугая многочисленных кур. Усадьбу же
оберегал сторож гораздо более благородных кровей. Алёна не знала названия
породы пса, но вид его почему-то вызывал в памяти Атоса. Алёна сначала
призадумалась, а потом поняла почему: такие собаки изображали мушкетеров в
бесподобном мультике «Пес в сапогах». Собачий Атос очень ценил свое высокое происхождение,
а потому только лишь для приличия тявкнул вслед Алёне. Так был отмечен ее вход
в Самбур.
Собственно, городок (деревня? поселок?) мало чем отличался
от прочих в прелестной, чистенькой провинциальной Франции, но здесь имелся
красивый пруд, в котором жили какие-то невероятные утки. Изумрудно-зеленые, с
красными хвостами, они неустанно шныряли от берега к берегу. Иногда их
сопровождали выводки сказочно-красивых утят: ярко-желтых с изумрудно-зелеными
хвостами. Ну, предположить, что желтизна постепенно могла превратиться в
зелень, Алёна еще могла. Но как зеленые хвостики впоследствии сделаются алыми…
Кроме неземной красоты, утки обладали еще и странными, не слишком красивыми,
но, бесспорно, загадочными голосами, скорее искусственными, чем естественными,
и Алёне нравилось думать, что утки занесены на Землю каким-нибудь инопланетным
кораблем. Впрочем, по ее горячему убеждению, теория Дарвина была устарелой
чушью: она не только фанатично придерживалась теории панспермии, но и была
убеждена, что своим происхождением человечество и вообще вся жизнь на Земле
обязаны палеовизиту каких-нибудь космических скитальцев, так что диковинные
утки были всего лишь частным подтверждением ее общих выводов.
От пруда Алёна обычно доходила до собора – она никогда не
упускала случая лишний раз засвидетельствовать свое почтение святым небесным
силам, нас породившим, – и только потом пускалась в обратный путь. Все прошло
по схеме и на сей раз, однако, уже повернув от собора на единственную улицу
Самбура, Алёна оглянулась на сильнейший рев. Мычали коровы, которые толпились в
каком-то дворе и, видимо, ждали, когда их поведут на пастбище. Хозяйка возилась
с засовом низких аккуратных ворот. Поскольку у Алёны, как и у всякой
читательницы великой русской литературы, с детских лет сложилось нерушимое
убеждение, что коров на пастбище нужно выгонять непременно с зарей, под
идиллический пастуший рожок, она посмотрела на хозяйку с неодобрением:
времени-то было уже далеко за восемь! Впрочем, хозяйкой оказалась очень
немолодая, далеко за семьдесят, дама с очень бледным одутловатым лицом, с
глазами навыкате и совершенно седыми жидкими волосами, заплетенными в какие-то
мещанские косицы и уложенными на затылке калачиком. Лицо женщины показалось
Алёне знакомым, и она подумала: наверное, видела во время своих прочих визитов
в Самбур. Халат на ней был тоже мещанский, синий с капустными розами, линялый,
и Алёне мгновенно показалось, будто она неведомым образом перенеслась на Мытный
рынок в Нижнем Новгороде, где такие халаты – из ивановских ситцев и из
ивановской же бязи – испокон веков мог купить всякий желающий. Ивановских
халатов Алёна терпеть не могла, а потому она поспешно перевела взгляд на коров,
толпившихся вокруг хозяйки.
Коровы тоже оказались удивительные – не менее удивительные,
чем местные утки. Нет, они вовсе не были изумрудного цвета с алыми хвостиками
или, к примеру, желтого – с хвостиками зелеными. Коровы вроде бы как коровы –
черные и рыжие. Но у них не имелось рогов, а уши оказались необычайно большие,
мягкие, как бы замшевые и почему-то желтые изнутри. Отродясь Алёна таких ушей у
коров не видела! Строго говоря, она вообще мало обращала внимания на коровьи
уши, да и коровы, следует сразу признать, не относились к числу тех живых
существ, которые встречались ей на каждом перекрестке. В любом случае коровы
казались гораздо симпатичней своей хозяйки, в лице которой можно было заметить
не только следы множества прожитых лет, но и явного вырождения. Ну да, здесь, в
таких маленьких городках, все женятся на кузинах и кузенах, вот порода и мельчает.
Об этом, кажется, еще Золя писал. А может, и Мопассан. В крайнем случае Флобер.
Алёна уже подзабыла, кто именно, поскольку, за недосугом, давненько не
перечитывала классиков французской литературы. Кстати, от тетушки Маргарет в
мулянском доме осталось великое множество книг именно классиков, и Алёна, едва
войдя впервые в дом Брюнов, немедленно дала себе слово их прочитать, на языке
оригинала так сказать. Но намерения ее так и остались намерениями – прежде
всего потому, что она нашла дневник Николь Жерарди.
Размышляя о своей находке и о том, что работы по переписке
осталось на одну ночь, не более, Алёна прошла Самбур в обратном направлении и
миновала усадьбу и ферму. Ни вальяжный Атос, ни его беспородный коллега не то
что не тявкнули, но даже и не взглянули ей вслед: то ли уже за свою сочли, то
ли задача такая перед ними стояла: в Самбур никого не впускать, а выпускать –
всякого.
«Наконец-то!» – нетерпеливо вздохнул человек, который хотел
убить эту женщину, и тихонько, не включая мотора, чтобы не производить лишнего
шума, покатил с холма, где он стоял и откуда было так удобно оглядывать
окрестности.
…Алена как раз обогнула крыло леса и неторопливо бежала мимо
свежевспаханного поля.
Со стороны поглядеть – такое впечатление, что Девкалион и
Пирра только что разбросали тут «кости матери-Земли», то есть камни, однако из
них еще не успело произойти новое, постпотопное поколение людей. В Бургундии
частенько можно встретить такие каменистые поля: тут же горы кругом, пусть и
небольшие. Камни, конечно, убирают, ну а это поле стояло еще «неприбранным».
Просвистела летучая змея – поезд, и Алёна оглохла на миг.
Оттого ей показалось, что ретро-человек в красной каске на своем мопеде
приближается к ней совершенно бесшумно.
Он ехал навстречу, ехал прямо на нее. Алёна еще успела
поудивляться, почему не по своей полосе едет-то, а прямо прет, напролом, прежде
чем поняла, что сворачивать мопедист не собирается.
Да что за шутки дурацкие?!
Неуклюже метнулась направо, пытаясь его оббежать, но он
вывернул руль мопеда, направляясь ей наперерез, и, когда их разделяло уже
только несколько метров, Алёна вдруг сообразила, что он пытается ее сбить!
