– Макс, ты, как маленький, – отмахнулся Юрген. – По сравнению с нами Ричард – сама невинность. Он просто защищался.
– А при чем тут мы? – не понял Максим.
– Не мы конкретно. Людишки. Все исподтишка норовят ударить, в спину. Подбираешь их жалких, испуганных, оборванных, едва живых, а пройдет несколько дней, отоспятся, и начинается, – он сокрушенно покачал головой в ответ своим мыслям, но развивать тему не стал.
«Может, он просто не хочет ничего замечать, интересуясь только техникой?» – подумал Максим.
– Юрген, ты в нейроматрицах разбираешься? – спросил он.
– Немного. А что?
– У меня тут пара необычных устройств. Оба неисправны. Не взглянешь?
– Посмотрю, когда будет время, не вопрос, – он обернулся, в глазах сверкнул живой огонек, черты лица на миг разгладились, и Шустов невольно вздрогнул, внезапно узнав его.
Как же сразу не сообразил?!
Юрген Фринцгольф – Первый из Просвещенных! Человек, изменивший ход истории, положивший начало рывку научно-технического прогресса, внедривший в жизнь людей высокие технологии!
Максим не мог ошибиться! Это был он! Постарел, конечно, но…
– Узнал меня, да?
– Так ты помнишь, кем был?!
– Конечно. Первым из Просвещенных.
– Но ты погиб! Все это знают! Ты указал на Святилища, как на источник мнемовируса, незадолго до смерти!
– Врут. Жив, как видишь. А что до первой эпидемии и ее источника, – это долгая история. Ты не поймешь.
– Да надоело уже! – разозлился Максим. – Я не тупой!
– А никто не обсуждает твои умственные способности, – он взглянул исподлобья. – Просто ты очень многого не знаешь. Хотя, – он снова хмуро посмотрел на Максима, – спрашивай, может, отвечу.
Шустов вдруг растерялся. А что спросить?
– Кто такие Прототипы? – выпалил он.
– Матрицы сознания. Но не человеческие.
– Так они существуют?! На самом деле?!
– Да. Прототипам по праву принадлежит эта планета. Они зародились и эволюционировали тут, пережили расцвет и закат цивилизации.
– А мы, получается, пришельцы?! – у Максима от произнесенной вслух фразы что-то перевернулось в сознании, встало с ног на голову.
– Угу, – Юрген продолжал возиться с терминалом. – Не мы лично, но наши далекие предки. Они явились сюда, зная, что планета представляет опасность. Потревожили руины чужих городов.
– И пробудили древних существ?
– Не пробудили, правильнее сказать – возродили их.
Максим онемел. Юрген был прав, когда сказал: не поймешь. Такую информацию, особенно преподанную в лаконичном виде, осмыслить едва ли возможно!..
– Да, возродили, причем не из соображений гуманизма, а в процессе поиска и изучения их технологий, – продолжил Фринцгольф.
– Но… как такое вообще возможно?!
– Ты о технической или этической стороне вопроса? – Юрген на минуту оставил в покое терминал, обернулся. Его фонарик лежал на столе, освещал небольшой участок помещения. В неярком свете лицо Первого из Просвещенных выглядело бледным, землистым. – Я не знаю, как было с этикой, видимо, нормально, – он потер лоб, – понимаешь ли, все, случившееся в прошлом, – не игра случая. Люди прибыли сюда с вполне определенной целью, имея в своем распоряжении мощную технологическую базу. Большинство построек в черном лесу – это узкоспециализированные лаборатории.
– Я все равно не понимаю, как возможно возродить давно погибшие существа?!
– Их не требовалось возрождать, в том все и дело, – хмурясь, ответил Фринцгольф. – Они прошли очень долгий путь развития и на каком-то из этапов научились оцифровывать свои сознания, по крайней мере, мне именно так видится апогей их прогресса.
– И наши предки знали об этом?
– По-видимому, да, если раз совершили долгий межзвездный перелет, основали колонию, сразу же развернув в зоне освоения сеть надежно защищенных исследовательских центров.
– Откуда ты об этом узнал?
– Я Просвещенный, если ты помнишь, – Юрген тяжело вздохнул. – Видишь, все получается, как я и говорил: у тебя только вопросы, без тени понимания моих ответов. Попробую объяснить. Совсем недавно ты был одержим вторым сознанием, но я – нет. Во мне не возродилась еще одна личность, но постепенно стали приходить знания, далеко опережающие наше время. Я ими воспользовался, к несчастью для всех, стал исследовать Святилища, внедрять новые технологии.
– Значит, они на самом деле источник безумия?!
– Все гораздо сложнее. Источник безумия – разрушение Святилищ. Но давай попытаемся говорить обо всем по порядку. У нас под ногами, на большой глубине, покоится стертый временем город иных, – так наши предки называли коренных обитателей планеты. Когда-то их техносфера полностью поглотила этот мир. – Юрген говорил медленно. – Знаешь, Максим, правда тебе совершенно не понравится. И вряд ли накопленные мной за десять лет знания что-то изменят. Может, давай оставим эту тему? Лучше покажи, что там за устройства у тебя?
– Ну, уж нет! – вспылил Шустов. – Раз начал, говори!
– Как хочешь. Я попробую предельно упростить технические моменты. Мне продолжать? – он испытующе смотрел на Максима.
– Я слушаю.
– Постарайся усвоить, в происходящем нет ничего мистического. Века регресса сформировали религию, ведь люди не могли игнорировать факт – в сознании некоторых пробуждались вторые рассудки. Это выражалось в разных формах. Иногда происходило внезапное получение запредельных для своей эпохи знаний, – именно так случилось со мной. К сожалению, чаще всего наступало помешательство и смерть. Некоторые становились одержимыми, – их личность замещалась вторым сознанием. На протяжении веков такие случаи происходили редко, не вызывали глобальных потрясений.
– Как вторые сознания проникают в наш рассудок? – Максим перебил Юргена.
– Для них распахнуты двери, – недовольно ответил Фринцгольф. Он не любил, когда его перебивали.
– Не понимаю! Ты можешь выразиться яснее?
– Могу, – Юрген вновь щелкнул переключателем.
В помещении вспыхнул свет.
Максима пробила дрожь. Только сейчас он заметил вмонтированное в стену, обрамляющее вход устройство. Точно такое же, как было на хуторе!
Он прекрасно помнил, чем тогда все закончилось.
Неужели я снова попал в плен иллюзий?! – обожгла мысль, но Юрген покачал головой, привел в действие часть аппаратуры. Раздался низкий басовитый гул.
– Встань в дверном проеме.
Максим с опаской взглянул на вмонтированное в стену устройство, усмехнулся.
«Чего я боюсь? Если меня снова «глючит», ничего страшного не произойдет. Спустя время очнусь», – он представил, как придет в себя на холодном полу, среди луж воды, в давно заброшенном бункере, где нет никого: ни Славы Бекетова, ни Юргена Фринцгольфа, ни Ричарда – загадочной человекоподобной машины.
