— Да, Командор, тяжело пожатье каменной десницы, — с серьезной рожей выдаю я Игорю, когда мы жмем друг другу руки.
— А не пойти ли тебе на хрен, пушкиновед недоделанный! — беззлобно огрызается тот. — Уж совсем за дикарей нас тут считать не надо, а?! Я, между прочим, одиннадцать классов еще до войны закончил, а после армии в Ставропольский университет поступать собирался. Да и сейчас Пушкина в школах учат, так что не надо мне тут пальцы гнуть. Пижон, блин!
— Упс, виноват, герр капитан, больше не повторится. Чего хотел, Игорек?
— У меня для тебя сразу две новости, причем обе хорошие, и просьба. Сначала о новостях. Во-первых, я сегодня был в Петропавловской и видел старого Умарова, того, что автомастерскую держит, Исмаила. Он тебе велел передать, что машина твоя готова, можешь подъезжать в любой удобный для тебя момент и забирать.
— Отлично! А вторая какая?
— Во-вторых, нетерпеливый ты мой, подписан приказ о создании при Червленненской Комендатуре отдельной разведывательно-диверсионной группы. Завтра мне и ее командиру надлежит прибыть в Ханкалу и получить все полагающиеся документы, а со складов Комендатуры выделить на нее по нормам положенности оружие, боеприпасы и вещевое имущество. Так что с утра попросим какой-нибудь попутный экипаж Дорожной Стражи нас до Петропавловской подбросить, а уже в Ханкалу на твоей поедем. Ну что, как тебе новости?
— Отличные новости, Игорь. И по машине согласен, как раз работу в деле и проверю. А что за просьба?
— Миша, я знаю, мы с тобой уже договорились, что все операции ты будешь планировать и проводить сам. А нам только результаты сообщать. Но у меня к тебе большая просьба… У нас сейчас ни одной свободной группы нет, все в разгоне, а дело делать надо.
— Я помочь не отказываюсь, но, Игорь, ты пойми, нас с Толей всего двое. Много от нас ожидать не стоит.
— Угу, и это мне говорит человек, который в Беное один толпу нохчей завалил, а потом вдвоем с зеленым новичком блокпост вырезал и мост на воздух поднял… Но ничего чрезмерного я с тебя требовать не буду. Ничего взрывать и ни в кого стрелять не надо. Нужно просто аккуратно подобраться к Ца-Ведено и поглядеть, что там происходит. Если получится, посчитать, сколько там народу, сколько техники, какое оружие. Схему оборонительных сооружений зарисовать неплохо было бы. Рельеф местности там подходящий: аул в ущелье, над ним — господствующие высоты, горы лесом покрыты. Сейчас, правда, «зеленка» вовсю облетает, но укрытие дает еще вполне нормальное. Так что, возьмешься?
— Ну, — я неопределенно пожимаю плечами, — в принципе ничего невыполнимого ты не требуешь. Так что возьмусь. Срочно надо?
— Вообще-то чем скорее, тем лучше. Если сможешь выдвинуться послезавтра — будет здорово. Но если нет, то еще пару-тройку дней терпит…
— Да ладно, чего тянуть. Завтра с делами разберемся да и выдвинемся потихоньку. Опять же места знакомые, до Беноя я пешком уже ходил, причем вполне удачно, вернулся с прибытком. Хорошо, завтра подробности обсудим, когда в Ханкалу поедем. А сейчас, уж ты прости, что-то заманался я за день, пойду до дому, спать.
— Что, прямо так сразу домой пойдешь?
— Нет, не сразу. По дороге планировал ненадолго к тебе заскочить, Настю повидать. Поэтому буду тебе очень признателен, если ты еще хотя бы на часок на службе задержишься. А то как-то не по себе мне, когда я пытаюсь с девушкой говорить, а над головой из окна ты торчишь, как тень отца Гамлета. Знаешь, как-то весь романтический настрой сразу улетучивается. Может, дашь мне хоть час времени, обещаю — буду вести себя хорошо, а?
— Да что ж ты творишь, изверг? — с мукой в голосе стонет Костылев. — Я ж ей отец, а не так, погулять вышел! А ты мне такие вещи говоришь.
— Слушай, успокойся ты, малахольный! — не могу я видеть этого взрослого и серьезного мужика в таком состоянии. — Я же сказал, отношение у меня к Насте самое серьезное, так что никакой хрени с моей стороны не будет, обещаю.
— Мне с твоих обещаний не легче, Миша… Но тебе я верю. Ладно, до девяти вечера я тут. Но, смотри у меня!
— Понял, — киваю я.
— А раз понял, так и вали отсюда бегом, время-то пошло уже.
Разумеется, до девяти я не уложился. Стоило мне увидеть Настю, как все мысли из головы как ветром выдуло. Мы сидели во дворе, в маленькой беседке, затянутой уже пожухшими и облетающими виноградными лозами, я нес какую-то чепуху, она смеялась своим замечательным смехом, ее тонкие пальцы слегка подрагивали в моих руках, а ночь пахла ее волосами. А потом внезапно в проеме калитки нарисовался Игорь… Вот, блин! Неужели уже девять? Мельком бросаю взгляд на часы. Ого! Почти десять. Похоже, он свое обещание даже перевыполнил, вот только я все равно так ничего и не успел ей сказать из того, что хотел… Однако пора и честь знать. Нежно целую свое голубоглазое чудо в щечку, под ручку подвожу ее к отцу, сдаю, что называется, с рук на руки и, пожелав спокойной ночи, откланиваюсь.
В «Псарне» собираю свою «зондеркоманду» за одним столом и, как любил в свое время говаривать мой ротный, «довожу приказ до личного состава в части, его касающейся». То есть объявляю, что завтра занятий не будет, Толя уезжает со мной на весь день, а Коваль с Шурупом могут заниматься «по личному плану», то бишь — что хотят, пусть то и делают. О предстоящей вылазке им знать не обязательно, а напарнику я все попозже расскажу, наедине. Ну, что ж, как сказал некогда один очень известный политический деятель: «Цели поставлены, задачи определены — за работу, товарищи»! Значит, будем работать…
Чечня — Подмосковье, 2009–2010 гг.
