Одно дело — раздавать друг другу привилегии, повышать самим себе зарплаты и подремывать на заседаниях. Совсем другое — размещать, кормить и лечить сотни тысяч беженцев, тушить лесные пожары, давить резко поднявший голову в условиях полнейшего бардака и растерянности правоохранительных органов криминалитет, восстанавливать рухнувшую в одночасье экономику, «социалку» и еще многое и многое другое. А главное, что теперь от ответственности за ошибки не спрятаться, теперь за свои действия придется отвечать. Причем не исключено, что по законам военного времени. Словом, максимум, на что хватило этих перепуганных болтунов, — это на то, чтобы наделить всеми необходимыми полномочиями полтора десятка наиболее решительных, вроде Воронина, и дружно с облегчением выдохнуть. Вот, мол, наши полномочные представители, они все сделают, а если что — и спрос весь с них. Собственно, и плевать бы на уродов, пусть бы сидели там, в зале заседаний, и до бесконечности мололи языками, имитируя бурную деятельность, лишь бы не мешали. Но вот то, что произошло… Видимо, случившееся в Новониколаевском и Елани их здорово напугало. Поняли «народные избранники», что еще чуть-чуть и начнут их банально на фонарях вешать…
— Стоп! — хлопнул могучей лапой по столу генерал-армеец. — А кто вообще дал им право отдавать приказы военным? Они ж, мать их, шпаки гражданские!
— Приказ отдал генерал-лейтенант ракетных войск Ходаков.
Армеец скривился, словно от зубной боли. Валерий Степанович Ходаков. Только этого не хватало! Вот уж кто совершенно непонятно что делал в армии. С таким складом характера детским садом руководить нужно, а не генеральские погоны носить. Неплохой в общем-то, мягкий человек, но как офицер — полный ноль, слишком нерешительный и поддающийся влиянию. Не будь у Ходакова столь могущественного папы, а чуть позже — не менее могущественного тестя, так и завис бы он на уровне капитана-майора и тихо спился бы в каком-нибудь медвежьем углу, куда его, как совершенно неперспективного, наверняка загнали бы. Но — судьба играет человеком…
В самом начале войны Ходаков просто струсил и, объявив, что тяжело болен, сложил с себя все полномочия и передал их своим заместителям. А тут, видишь ты, выздоровел.
— Так, а почему данный вопрос не обсудили с нами? — вкрадчивым, будто у Чеширского кота, голосом интересуется начальник контрразведки.
— А вы все временно отстранены решением думы, вам, скорее всего, вот-вот об этом сообщат, — Зарубин, наконец, отдышался и говорил почти спокойно.
В этот самый момент в углу стола затрезвонил белый телефон без кнопок и наборного диска — «вертушка».
[3]
Стоявший ближе всех генерал МЧС поднял трубку и представился, а потом, просто некоторое время молча послушав, опустил трубку на рычаг и все так же молча кивнул. Всем все стало понятно и без слов.
— Вот оно, значит, как? — все тем же тоном что-то задумавшего Чеширского кота тянет контрразведчик. — Однако что-то увлеклись наши «сенаторы». Вадим Евгеньевич, твои как, готовы?
— Мои? — переспросил армейский генерал-лейтенант. — Давно «на казарме» в трехминутной готовности сидят, приказа ждут.
— Отлично. А у вас, Дмитрий Борисович, как? Готовы?
Стоявший до того молча подполковник «Альфы» коротко кивнул.
— Готовы.
— Значит, товарищи офицеры, поднимайте свой личный состав. Хватит, заигрались наши либералы.
— Это что же, — удивленно огляделся по сторонам Воронин, — государственный переворот?
— Нет, Станислав Сергеевич, — резко и жестко ответил фээсбэшник, — это отстранение от власти толпы баранов, которые собрались не только сдохнуть сами, но и всех остальных за собой утянуть. Или у вас есть желание отдать концы за их амбиции?
Ничего подобного Воронин, разумеется, не испытывал.
— Так, — контрразведчик снова обернулся к армейскому генерал-лейтенанту, — работаем по второму варианту. Никаких танков на улицах, никаких толп революционных матросов, лезущих на ворота Зимнего. Все сделаем тихо.
— А получится? — тот смотрит с сомнением. — Все ж таки не двоих-троих человек «из обращения изымать» придется. Скорее — полторы-две сотни, да плюс семьи. Как люди-то отреагируют?
— Да бросьте вы! — отмахивается «пиджачный» из ФСБ. — Кто вообще фамилии и лица этих балаболов помнит? Кому они интересны? Главное — сработать быстро и избежать огласки. А потом, если сможем хоть дела наладить, то никому и не интересно будет, кто именно там наверху заседает…
На столе снова затрезвонил телефон, на этот раз обычный. Теперь на звонок ответил Воронин.
— Из штаба военного округа звонили, — сообщил он, повесив трубку. — Ходаков застрелился. Отдал приказ, принял доклад об исполнении, вышел в соседнюю комнату и… Из табельного…
— М-да, — после небольшой паузы протянул армейский генерал. — А я уж было решил, что совсем Ходаков скурвился… Это чем же они его так прижали-то?
Контрразведчик был настроен куда циничнее:
— Что ж, ребятам моим работы меньше. И, кстати, толковая мысль! Самым дубоголовым и упертым, кто не поймет, что лучше помалкивать в тряпочку и жить, можно такие же «муки совести» устроить. Как, Дмитрий Борисович, справятся ваши парни?
Подполковник из «Альфы» снова молча кивнул. Такие, как он, вообще обычно отличаются редкостным немногословием. Им ни к чему сотрясать воздух словесами, за них все скажут дела.
— Ну, значит, вопрос решенный, — кивнул начальник ФСБ. — Действуйте, товарищи офицеры. Да, Станислав Сергеевич, у нас к вам серьезное предложение. Новому правительству нужен руководитель. Если на эту должность встанет кто-то из нас, то все станет слишком похоже на какую-нибудь чилийскую хунту. А вы — человек гражданский, политик. Мы к вам с самого начала присматриваемся, толк из вас выйдет, а уж мы все в меру сил поможем.
От воспоминаний Воронина отвлек мелодичный сигнал интеркома.
«М-да, старею, — мелькнула в голове грустная мыслишка. — Стыдоба! Замечтался, словно пенсионер на лавочке».
— Слушаю, Валентина Ивановна, — ответил он, нажав помаргивающую зеленым ободком вызова кнопку.
— Станислав Сергеевич, здесь Зарубин.
— Скажи, пусть проходит.
В открывшуюся дверь чуть ли не боком протиснулся и тяжелой походкой пожилого носорога направился к столу министр обороны Югороссийской Республики генерал армии Зарубин.
«И, похоже, не один я старею, — снова подумал Воронин, глядя на глыбоподобную фигуру старого товарища, которого помнил еще крепким, гибким и жилистым курсантом Рязанского воздушно-десантного училища. — Видно, скоро пора будет нас в утиль списывать. Хотя прямо сейчас еще рановато. Повоюем».
— Господин Президент, — начал, встав во фрунт, докладывать вошедший.
— Слушай, Исаев, ну хоть ты-то не подкалывай!!!
