На минуту плюхаюсь в теплую океанскую водичку и вылезаю обсыхать на камни. Хорошо отдыхается. Жарко, но хорошо. Высохнув, натягиваю штаны и надеваю пробковый шлем. Футболку – лень, ботинки и разгрузку – тем более.
– Ну что, по первой? – извлекает Вернер из холодного ручья несколько банок пива.
– Прозит! – салютую личной фляжкой с водой.
«Трезвенник» тут один я – а сообрази прихватить вино, поддержал бы. Все остальные берут по пивку, и даже Гена, оставив удочку на скалах, присоединяется к сабантую. Болтаем о том о сем, расслабленно и ненапряжно. Откидываюсь на свернутую подушкой куртку, прикрываю глаза…
Вокруг что-то шуршит, оседает – и как-то вдруг все становится очень тихо. А потом в тишине резко клацает пистолетный затвор.
– Влад, медленно расстегни кобуру, двумя пальцами достань оружие и брось в сторону.
Резко осипший, напряженный голос Юргена Вернера. И черный зрачок его «беретты» смотрит мне промеж глаз.
Быстрый взгляд вправо-влево. Та-ак…
Кто где сидел, тот там и упал. На лицах ни испуга, ни беспокойства, народ вот просто свалился на месте и сладко спит. Все – кроме меня и Юргена Вернера.
Пиво. Других вариантов нет.
Но, массаракш, Вернер же сам его пил…
Ага, и сам же из ручья банки «Будвайзера» и доставал, небось загодя их пометив. Предусмотрительный, массаракш. Одну нормальную оставил себе, а остальные, с клофелином или другой заразой, передал по рукам…
– Хватит головой крутить. Выполняй.
Эх, если б я, как тот же Руис, тренировался в ковбойской стрельбе – открыть кобуру, в перекате выхватить пистолет и всадить гаду пулю в башку… Ага, конечно; а если бы программеры строили дома, один залетный дятел на хрен порушил бы всю мировую цивилизацию.
Отщелкиваю клапан кобуры. Вижу, как у Вернера напрягается палец на спусковом крючке. Двумя пальцами вынимаю «кольт» и отбрасываю вправо. Пистолет приземляется рядом с Саем, который даже в наркотическом сне крепко держится за свою трость.
– Хорошо. Теперь руки на затылок и медленно встал.
Подчиняюсь. В голове один за другим крутятся варианты. Увы. С акробатикой у меня швах. На пару метров поближе, я б еще рискнул кувыркнуться в ноги Вернеру и перевести дело в рукопашную, он, конечно, кабан еще тот, но шансов все одно больше, чем в ганфайтинге. Однако это так, маниловщина, потому что рискни я на подобное сейчас – пуля точно будет быстрее, а с десяти метров заряд в тушку положил бы даже такой великий пистолетчик, как я.
– Поднимайся по тропинке к грузовику, руки на затылке. Вперед.
Медленно шагаю. В правом кармане просторных штанов привычная спокойная тяжесть. Уйти с директрисы хоть на пару секунд, вынуть «леди таурус»… Босой ступней по острому камню. Нога подворачивается, падаю на четвереньки. «Крепкий орешек», тудыть его, вот только Брюллис из меня никудышный…
«Беретта» Вернера отрывисто гавкает, пуля ударяет в землю чуть левее.
– Больше предупреждать не буду. Руки на затылок и топай.
Кое-как поднимаюсь.
– Слушай, чего ты от меня хочешь?
– Да ничего. Пил бы ты пиво, как все нормальные люди, со всеми бы вместе и лежал сейчас, тихо-мирно, не создавая мне трудностей.
– Да чем мы тебе на мозоль наступили?
– Ничем, Влад. Абсолютно ничего личного… Так, встань во-он туда и смотри в море.
Судя по звуку, орденец открывает кабину «унимога». Глухо стучит нечто железное.
А потом:
– «Мадрас» – «Берлину». «Мадрас» – «Берлину». Стол накрыт, четыре блюда и десерт. Стол накрыт. Аут.
Ну и с каким это, интересно знать, «Мадрасом» «Берлин»-Вернер сейчас имел радиоконтакт? С расшифровкой условных фраз и гадать не хочется.
– Все, Влад, можешь пока присесть и отдохнуть. Недолго осталось.
Сажусь прямо на траву, рука незаметно ныряет в карман и сжимается на рукоятке «леди таурус». Радоваться рано: до Вернера метров тридцать, из коротыша-револьвера я на такой дистанции хорошо если в сарай попаду – а вот он уже убрал «беретту» в кобуру, зато на шею повесил прихваченную из кабины Г3, и направлен ствол винтовки, разумеется, на меня. С ремня очередью от бедра – на тридцати метрах не промахиваются, «гевер-драй» та еще дура, но именно тут тяжесть ей только в плюс, меньше водит.
Геройство подождет, расклад неподходящий.
– Не поделишься, что дальше будет?
– А почему нет, – отвечает Вернер. – Сейчас придет судно и всех нас заберет, только я поеду в каюте как белый человек, а вы в отсеке как живой товар.
Ы?
– Работорговля разве разрешена?
– Севернее Залива – не очень, а на юге… на юге иные порядки.
– Говоришь, ничего личного?
– Совершенно ничего. Вы удачно подвернулись и позволили мне сделать ноги с дополнительным профитом.
Так, ладно, об удаче будем говорить потом.
– Юрген, но какого черта тебе вообще взбрело делать ноги? Разве Орден так плохо платит?
Вернер свободной рукой поправляет очки.
– Хорошо платит. На это – не жалуюсь. Там, на юге, мне такие оклады не светят. Но знаешь, Влад… деньги в этой жизни решают далеко не все. Вокруг новый, обширный, почти нетронутый этой гребаной цивилизацией мир, по специальности я – как раз тот, кто может и хочет исследовать заповедные уголки, их полно, их можно сказать до хрена, и спрос на это имеется, ведь людям в каждом поселении важно знать, на какие ресурсы можно опереться на месте, а какие придется ввозить извне… я умею, я могу выявлять такое – а меня держат на этой гребаной Базе, где всю округу много лет как исходил Легенда-Чамберс и доразведывать больше нечего, только проверять точные ориентиры в начале каждого сезона, когда после дождей чинят чугунку и заново поправляют дорогу! Сколько раз просил, переведите в поле – нет, говорят, вакансий не имеется…
Искренне говорит. И я вполне его понимаю.
Не понимаю другого.
– А почему же ты просто не уволился из Ордена, раз рутина достала, а специальность такая востребованная? Организовал бы свое дело…
Вернер невесело смеется.
– Мог бы, уволился. Так не отпускали. Секретоноситель, Schweinhunde!
[78]
Кому я эти секреты продать могу, интересно…
– И поэтому ты решил хлопнуть дверью, а проезд на ту сторону закона оплатить за наш счет.
– Точно. Ничего личного, Влад, повторяю…
Краем уха ловлю тихое урчание мотора. Поворачиваюсь к морю. С юга, уверенно обходя скалы на малых оборотах, в бухточку ныряет моторная яхта. Небольшая, чуть поменьше орденского траулера, который по утрам завозил на базу свежепойманную рыбу; окрашена в серо-синие разводы – не иначе, морской камуфляж. «Веселого Роджера» на флагштоке нет, но на корме сварена явно самодельная турель, на которой установлен – у меня челюсть отвисает, – даже не пулемет, а самый натуральный ПТР Симонова*! Ни хрена ж себе ретирадное орудие…
[79]
Вот, значит, какой ты, «Мадрас».
