– Товарищ командир, из фьорда выходят четыре корабля, судя по отметкам, крупные цели, – поступил доклад минут через тридцать после выхода противолодочных кораблей.
– Что за корабли, определить сможете?
– Нет, но похоже, крейсер и три эсминца. Один эсминец типа «Маас», его портрет у нас есть в архиве, – доложил акустик.
– Об изменении курса докладывать немедленно.
Через час я снова в центральном. Выслушиваю доклад Петровича о том, что все корабли двигаются на юг противолодочным зигзагом и до головных в данный момент менее пяти миль.
Мы всплыли под перископ, выставив его на некоторое время. Я глянул на это зрелище, также произведя съемку увиденного. Вот они. Показались. Впереди сразу четыре противолодочных тральщика, все те же восьмисоттонники. За ними – крейсера? Нет, два эсминца типа «Нарвик», для них характерна двухорудийная башня на полубаке шестидюймового калибра. Дальше – «Лютцов». Уж его-то силуэт я изучал, готовясь к этой атаке, много раз! На траверзе броненосца идет миноносец тип 1937 в тысячу тонн с одним стопятимиллиметровым орудием на корме, с четырьмя зенитными автоматами, двумя трехтрубными ТА и сорока ГБ, и замыкает еще один эсминец типа «Маас», который смогли опознать наши акустики. И целый рой всякой мелочи – тральщики, траулеры, еще какие-то, с такого расстояния не разобрать. Три самолета крутятся чуть впереди и в сторону моря, но до нас не достают.
Эскадра. Сила. Мощь.
А для нас – дичь.
– Сан Саныч, определи, кто и что, пусть наши акустики запишут их портреты, чтобы на будущее знать и не гадать, кого встретили.
– Сережа! Готовь две шестьдесят пятых и четыре пятьдесят третьих – полный залп на всякий случай, мало ли что! Цели.
БИУС принимает данные. Эскадра уже несколько впереди нас, нам это лишь на руку, меньше помех между нашими главными целями и прочими. Лодки времен войны должны были атаковать с носовых курсовых углов и с относительно малой дистанции, которую сейчас и контролируют эсминцы. Ну а дальноходным управляемым торпедам – по фигу.
– Саныч, какая осадка у броненосца?
– Примерно шесть с половиной – семь метров.
– А у эсминца?
– Три с половиной – четыре.
– Ну вот, и будем стрелять под эсминец. Сережа, готовь шестьдесят пятую, углубление шесть метров, а пятьдесят третьи на три метра.
– Петрович, определили их последовательность в противолодочном зигзаге?
– Да, командир, вычислили, ничего сложного, через две минуты (глядя на часы) повернут на три румба зюйд, и так пойдут минут двадцать.
– Так мы тогда будем у них по корме, а это нам не выгодно.
– Но потом они повернут на вест, вот тогда и перехватим.
– Сан Саныч, курс на точку перехвата.
Спустя сорок пять минут команда «пли», и одиннадцатиметровая дура, весом пять тонн, устремилась в сторону броненосца. И еще три пятидесятитрехсантиметровые. Идут, повинуясь заложенной в головки программе, каждая на свою цель, игнорируя мелочь.
Ныряем. Отсчет времени. Когда он почти вышел – всплываем под перископ.
Кажется, торпеды заметили, скорее услышали. Мелочь вдруг задергалась, концевой эсминец изменил курс. Эсминец на правом траверзе, мне даже показалось, сделал попытку прикрыть собой корабль от торпеды, возможно, услышал шум ее винтов. Но торпеда проскочила под килем и устремилась в сторону броненосца.
Первой дошла шестьдесят пятая – по «Лютцову». И это выглядело как если бы по хрупкой фарфоровой вещи врезали кувалдой, причем снизу. Столб воды, огня и обломков взметнулся выше мачт броненосца, образовалась огромная пробоина, моментально были затоплены оба носовых дизельных отсека. Киль корабля был перебит, и обе оконечности приподнялись над водой. Корабль заваливался на правый борт, пылал от разливающейся солярки. В воду быстро погружалось уже что-то бесформенное, разъятое на фрагменты, – похоже, что в дополнение к боеголовке на броненосце рванули погреба. Затем пятьдесят третья разорвала пополам концевой эсминец. И последними взлетели оба «Нарвика» в голове конвоя.
А мелочь словно тараканы на кухне, когда включили свет! Уцелевший миноносец развернулся в сторону предполагаемого местонахождения атаковавшей лодки и даже выстрелил куда-то, но снаряды легли с большим недолетом. И, обгоняя его, мчатся катера – так вот это кто, шнелльботы – они же стотонники, торпедные, но также и сторожевые, если взять бомбы вместо торпед! – и всё в одном лице. И самолет идет в нашу сторону!
– Влево, курс норд, пять, глубина двести, мощность семьдесят процентов!
А вот с самолета по какой-то причине, может, у него замок заел или еще что-то, но бомба отделилась позже, упав в каких-то полутора кабельтовых от нас. Но мы стремительно погружались и успели пройти стометровую отметку, когда она взорвалась над нами, не причинив никакого ущерба, хотя встряхнуло нас прилично. Мы опускались на безопасную глубину, где нас не могли достать бомбы. Наверху уже рвались глубинные бомбы с миноносца и катеров, но не над нами, а довольно далеко в стороне.
– Уходим, Саныч, курс на север, а эти пусть страх на морских обитателей наводят.
Мы быстро оторвались от противника, милях в десяти всплыли на перископную глубину и начинаем вести радиопередачи на всех частотах, открытым текстом, но на немецком языке.
Глава седьмая
Охота за подлодками
Лодка прошла через пролив Карские Ворота. Все свободные от вахты собрались в столовой для подведения итогов нашего пребывания в этом времени.
– Товарищи подводники, прошел месяц с тех пор, как мы по чьей-то неведомой воле переместились в это время, где идет кровопролитная война. Мы, как можем, помогаем нашим предкам. Из многочисленных радиоперехватов стало известно, что фашисты понесли большие потери: только убитыми на кораблях и на берегу более трех тысяч пятисот человек.
– Знаем, знаем, Гитлер, наверное, своему гроссадмиралу голову оторвал за такой подарок.
Фашисты на сухопутном фронте ослабили натиск в направлении Мурманска и Полярного. Активность авиации почти на нуле. В течение недели были только редкие полеты разведывательной авиации над городом. Налеты на позиции наших войск резко сократились. Сейчас у немцев на фронте большие проблемы со снабжением, они боятся проводить крупные конвои после наших ударов по боевым кораблям. Это наш вклад в победу над фашистами, он, конечно, невелик, но мы пока не можем помогать открыто. Тем не менее нам даже удалось уничтожить адмирала Норвежского моря.
– Теперь он адмирал рыбьего корма, – выкрик и смех в помещении.
– Точно, теперь он кормит рыб, как и многие другие его коллеги. Остальных ждет та же участь. За компанию. С одной стороны, результат впечатляющий. Броненосец, крейсер, четыре эсминца, минзаг, плавбаза, штабной корабль, пять транспортов, две подлодки. Сколько помню, ни у кого из наших подводников такого не было. С другой стороны, извините, занимаемся полной фигней! Тот же «Лютцов» в реальной истории не сделал по нашим ни одного выстрела, как, впрочем, и «Кёльн». Так же и эсминцы. Да, летом сорок первого они потопили в наших водах сторожевые корабли «Туман» и «Пассат», но это были просто мобилизованные рыболовные суда, вооруженные малокалиберной артиллерией. Еще на их счету три грузовых судна, и это все. Последние столкновения их с нашими кораблями были на севере весной сорок второго, когда торпедировали «Тринидад», – и все. Но за свои корабли мы отомстили.
