На подлете к Архангельску Кириллова пригласили в кабину пилотов. Выйдя оттуда через пять минут, он сказал Кочеткову, что их на аэродроме будет ждать курьер. После приземления к ним подбежал сержант ГБ и после рапорта и представления передал пакет, ожидая приказаний.
– Сейчас посмотрим, что нам прислали местные товарищи, чего не смогли передать по радио, пока мы летели сюда.
В пакете лежал всего один листочек бумаги с информацией о поимке немецкого агента вместе с его радисткой и связным. Этот гад больше года здесь пакостил. Взяли его случайно вместе с рацией и кодами.
– Я вот что подумал: а не сыграть нам с немцами в радиоигру? – предложил Кириллов.
– Так что, остаемся здесь?
– Да.
– Сержант, предупреди летунов, мы остаемся в городе, пусть не ждут. Потом отвезешь нас в управление.
Под утро его повели на допрос. В кабинете, куда его привели, за столом сидел следователь с тремя шпалами в петлицах.
– Садитесь, – бросил он короткую фразу, не поднимая глаз на задержанного и продолжая перебирать какие-то документы из папки, лежащей на столе. – Я так полагаю, это ваша ненастоящая фамилия, гражданин Петренко?
– Нет, моя.
– Хорошо, допустим, ваша. Но вы же русский, отчего тогда фамилия украинская?
– Моя мать вторично вышла замуж, сменила фамилию, а чтобы я не выделялся, меня записали на фамилию отчима.
– Где родной отец?
– Погиб на фронте, когда мне было девять лет.
– Полагаю, на русско-германском фронте?
– Да.
– Так почему ты, сукин сын, немцам помогаешь! Они ведь убили твоего отца.
– А вы убили моего отчима, когда вторглись в Польшу, из-за чего моя мать захворала и вскоре умерла.
– Немцы тоже вторглись в Польшу, и раньше нас. Мы лишь освободили ранее захваченные территории, принадлежащие России, на которых проживали наши братские народы – белорусы и украинцы, чтобы они не попали под пяту немцев.
– Ну и где эти территории и не только эти, – все под теми же немцами, от которых вы так хотели нас защитить.
– Это временные неудачи, скоро мы погоним их назад.
– Интересно, как скоро? Немцы уже на Волге и Кавказе.
– Все, закончили дискуссию. Рассказывай, где проходил подготовку и когда?
– Какая разница для вас где и когда.
– Ты, значит, не хочешь по-хорошему. Мы можем и по-плохому. Тебя, наверное, учили терпеть боль. Сейчас проверим. Иванков, – крикнул следователь через дверь, – позови Ибрагимова, пусть свои инструменты захватит.
Через несколько минут зашел Ибрагимов, судя по роже, родом откуда-то с Кавказа. Принес деревянный ящик-чемодан, поставил на соседний стол, раскрыл и встал в ожидании дальнейших приказаний.
– Ну вот, Петренко, познакомься, это Ибрагимов. Он с детства хотел быть врачом, а точнее, хирургом. И все время хотел узнать, а как там устроено внутри. Начал с лягушек, мышей, потом пошли кошки, собаки, овцы и другая живность. Когда подрос, попробовал даже поступить в мединститут, но туда его с четырьмя классами, конечно, не приняли. Ибрагимов, не стой, давай готовь свой инструмент, пока я рассказываю твою историю.
Ибрагимов повернулся к своему ящику и стал молча и осторожно, в известном лишь ему одному порядке, с какой-то любовью выкладывать из него какие-то инструменты.
– На чем мы остановились? Вспомнил. После того как его не приняли в мединститут, он устроился санитаром, думаю, ты догадался куда. В морг. Там он наловчился разделывать трупы. Чего ты позеленел? Ты пока не труп, но будешь, если упрешься. Рассказываю дальше. В морге его приметили наши сотрудники. Как-то по делу заглянули, надо было у одного клиента пошарить в желудке, он кое-что проглотил. И пока это не потеряло ценность, срочно достать. Тамошний мясник уперся. «Он живой, он живой!» – причитает. Какой он там живой, с двумя-то дырками в груди. Ну проживет несколько лишних часов. А нам нужно уже час назад. Ты гляди, поглядывай, он эти инструменты сам придумал и своими руками сделал, – посоветовал следователь.
Так вот, слуга Гиппократа наотрез отказался от выгодной работы. Тогда подходит этот малый, быстренько так свежует клиента. Тот и правда еще трепыхался, когда из его желудка достали нужные нам бумаги. С тех пор он у нас и работает, все им довольны, и начальство, и пациенты.
– Понятно, пишите, я все расскажу.
– Ну вот и ладушки. Ибрагимов, можешь собирать свой чемодан, сегодня тебе не повезло с клиентом, может, завтра.
Ибрагимов стал медленно в обратном порядке собирать инструменты, поглядывая на сидящего на стуле Петренко. Мало ли, вдруг следователь передумает и позволит хоть немного поэкспериментировать с ним. Но нет, немецкий агент так и сыпал сведениями. Никакая ненависть к коммунистам не перешибет жажду жизни.
Ибрагимов собрал свой ящик и вышел за дверь.
– Товарищ старший майор государственной безопасности, задание выполнено, агент дает показания и готов сотрудничать. Товарищ капитан так складно рассказывал про ужасы, все заставлял его поглядывать на этот ящик. Я даже боялся, что тот со страху обделается. Зато сейчас строчит как из пулемета, даже капитан не успевает записывать.
– Ну и ты у нас артист хороший, отлично сыграл, товарищ лейтенант.
На стол вице-адмирала Августа Тиле легла новая радиограмма от агента, который находился в Архангельске. В радиограмме сообщалось, что, по проверенным данным, русские запросили у союзников линкор, несколько крейсеров и эсминцев для охраны на время перехода в Белое море захваченного ими «Шеера». На случай, если немецкие военно-морские силы предпримут попытку уничтожить корабль. Выход самого «Шеера» назначен на то время, как только корабли пройдут остров Медвежий. Встреча предполагается в районе Карских Ворот.
– А что сообщают наши агенты из Англии, подтверждают они это или нет?
– Да, сейчас в Англии готовится новый конвой в Россию, он должен в ближайшее время выйти под охраной двух линкоров, шести крейсеров и нескольких эсминцев. По-видимому, некоторые из них потом пойдут на охрану «Шеера». Получены фотоснимки с места стоянки «Шеера» на Диксоне.
На снимках видно, что в районе Диксона находится более двадцати судов и боевых кораблей русских.
– Это означает, что корабль готов к буксировке?
– По всей видимости, это так или почти готов. Русские ждут, когда подойдут тяжелые корабли союзников.
Отпустив начальника разведки, адмирал размышлял о том, как не допустить перевода «Шеера» в Белое море, и о его последующем уничтожении.
– Дали бы разрешение использовать «Тирпиц» и «Хиппер», я бы потопил «Шеер» прямо в порту, разнеся его в пух и прах. Но фюрер запретил использовать корабли. Надо еще раз обратиться к командующему, может, уговорит использовать корабли, пока не подоспели союзники. Через неделю будет поздно.
