– Я не понял, товарищ капитан, что это было? – спросил я у Кочеткова.
– Да так, небольшая проверка, на что способны ваши бойцы, он же напросился в провожатые, вот мы и проверили.
– А если бы Смоленцев кого-то из них прибил, что тогда?
– Значит, мы плохо их готовим, вот ваши и будут инструкторами, пусть возьмутся и обучат наших сотрудников.
– Володь, ты чего оружием-то не воспользовался, начал руками махать, ногами пинать? – допытывался я.
– Товарищ капитан второго ранга, какая разница, оружием или голыми руками нейтрализовать нападавших. Если бы они хотели нас арестовать или, не дай бог, ликвидировать, они бы не строили из себя праздно шатающихся придурков.
– А может, они боялись повредить ноутбук и решили таким способом приблизиться на минимальное расстояние для надежного захвата.
– Да видел я их мельком, они же из их ведомства, значит, это или проверка, или провокация. Вот я и не применял оружие, чтобы не осложнять ситуацию.
– Товарищ капитан, в следующий раз будем предупреждать товарища Смоленцева о проверках. А вдруг и вправду случится нападение, а он подумает, что это очередная проверка.
– Хорошо, учтем, но это не моя инициатива.
– Я думаю, что товарищ младший лейтенант проверку прошел на отлично.
– Да, конечно, я об этом доложу.
Мы сели в машину и покатили по утренней Москве. Да, красота: никаких пробок, движения почти никакого, за исключением нескольких следующих в обоих направлениях машин разного назначения. Мы подъехали к большой площади, в нашем времени – Лубянке. Интересный факт, в 1942 году памятника Дзержинскому пока нет, а в 1991-м – уже нет.
– Вот уж не думал, не гадал, что сюда попаду, – глядя на здание, произнес я вслух.
– Ничего страшного, тут тоже люди работают, мне уже пришлось побывать здесь тогда, в наше время. Только оно немного другим было, наряднее, не такое мрачное, – ответил Владимир.
На входе нам пришлось несколько минут подождать, пока Кочетков оформлял пропуска. На первом КП попросили сдать оружие, я вытащил полученный еще в Ваенге ТТ и отдал дежурному, у Смоленцева был ОЦ-33 с магазином на восемнадцать патронов, это из очевидного, однако неизвестно, что у него еще припрятано. Хорошо, что в то время не было металлодетекторов. Если вытряхнуть все припрятанное у нашего боевого пловца, то будет примерно так, как показывают в мультиках, когда вытаскивают из кармана арсенал оружия на роту. Дежурный с любопытством повертел в руках невиданное оружие и посмотрел на Смоленцева, одетого в военно-морскую форму. О чем он подумал, неизвестно. Нас вели по коридорам к приемной наркома Берии. Кочетков доложил дежурному о нашем прибытии, тот зашел в кабинет и буквально через пять секунд вызвал Кочеткова. Через минуту он пригласил меня войти, а Смоленцева – остаться в приемной и ждать, когда я освобожусь.
Неужели! Я в кабинете всесильного наркома! Ничего лучшего не придумал и произнес:
– Здравия желаю, товарищ Берия.
– Здравствуйте, товарищ Головин, – произнес с улыбкой Берия. – Присаживайтесь.
Мы с минуту молча изучали друг друга.
– И что же это вы и ваши товарищи скрывались от нас целых три месяца, выдавая себя то за марсиан, то за каких-то белоэмигрантских детей. Зачем так все усложнять? Надо было сразу связываться с представителями Северного флота.
– Товарищ Берия, вы сами поверили бы в это известие, когда вам сообщили, что объявились путешественники из будущего? Да еще не с пустыми руками, а на большой подводной лодке, вооруженные чем-то необычным.
– Да, в это было трудно поверить. Всякое предполагали. Вначале подумали, что англичане затеяли какую-то свою игру, но эта версия отпала. Потом, кстати, пришли к выводу, что это патриотически настроенные белоэмигранты. Но, проанализировав все материалы о них, отвергли эту версию. Нет, не смогли они построить столько лодок. Одну – да, но несколько… После избиения немцев около побережья Норвегии наши эксперты утверждали, что это сотворить одной лодке не под силу.
– Вот и нам никто бы не поверил. А чтобы обратили на нас внимание, пришлось заняться истреблением фашистского флота. После этого мы уже могли что-то предложить вам, и вы заинтересовались нами и стали отвечать на наши послания. Потом и встреча состоялась.
– Почему вы на первой встрече не открылись?
– Как вам сказать. Вы, наверное, и сами знаете из записей нашего экипажа, мы просто сразу не могли сказать всей правды. В нашем будущем совсем другие представления о времени вашем. Если честно, товарищ Берия, мы опасались, что вы попытаетесь предпринять попытку захвата подлодки или кого-то из нас. А после второй встречи мы поняли, что нам начали доверять и, более того, нуждаются в нашей помощи и знаниях. Вот мы и открылись. Теперь мы можем поделиться теми знаниями, что нам известны из книг, мемуаров участников войны, документов, исторических исследований об этой войне и последующих годах. О достижениях в науке и технике в мире и у нас. О новых видах оружия.
– Насчет оружия. Мне доложили, на вашей лодке находятся ракеты. Как вы думаете, за какое время наша промышленность сможет их освоить?
– Такие, как у нас, не скоро. А попроще – за год-два. Собственно, у вас есть люди, которые начинали ракетный проект еще в тридцатых. Извините меня за откровенность, вы чуть не лишились их, если бы не немцы.
– Как это, если бы не немцы?
– У немцев уже сейчас идет проектирование и строительство ракет, которыми они начнут обстреливать Англию. А после войны, точнее, в самом конце нам достанутся крохи от их ракетной программы. Все загребут американцы, хотя они знали, что этот район отходит к нам. И все вывезут подчистую и делиться не пожелают. Тогда вы начнете по шарашкам и ГУЛАГам выискивать тех, кто еще остался в живых, посылать их в Германию, исследовать их свалки, искать все, что связано с ракетами.
Берия зло сверкнул глазами, я понял: еще чуть-чуть – и можно перегнуть палку, но продолжил:
– Наши по крупицам воссоздали первые ракеты, а в последующем не только не отстали от американцев, несмотря что на них трудилось большинство немецких сотрудников во главе с главным конструктором ракетной программы, но даже вырвались вперед. Мы первые запустили искусственный спутник в космос.
– И что это за спутник?
– С практической точки зрения ничего не стоящий предмет весом около девяноста килограммов, запущенный в космос на триста километров от Земли. С научно-технической – большое достижение. И имеет прямое отношение к оружию: чем больше ракета поднимает полезной нагрузки, тем мощнее будет боеприпас, ну и плюс расстояние. Кроме того, это политическая победа – первый искусственный спутник Земли именно наш. Потом мы первые запустили человека в космос, опять утерли нос американцам. Но после смерти нашего главного конструктора, потерявшего здоровье на ваших курортах, американцы вырвались вперед и первыми побывали на Луне в шестьдесят девятом году.
