Пять, шесть – отсчитывали шаги распаляющие себя перед схваткой солдаты. На «семь» со стороны остановившейся нежити прилетели первые глиняные гостинцы, упавшие в плотно сбитые ряды. Тамп успел увидеть, как горящая зеленым огнем вспышка лизнула стоящего рядом с ним солдата, а в следующий миг строй принял на себя основной прицельный удар пращников.
Хлопок упавшего рядом кувшина перекрыл нечеловеческий вой, пронесшийся над окутанными зеленым туманом рядами. Тяжелое тело в доспехах ударило командира, и Тамп спиной вломился в хлипкую дверь стоящего позади дома. Рывком сбросив с себя хрипящего солдата, командир перекувыркнулся назад и замер на корточках. Сквозь широкий проем перед ним разворачивалась картина чудовищного разгрома.
Замершая сотня нежити не пожалела оскудевших запасов и забросала кувшинами обе сотни наемников, перегородивших улицу. Густой туман заволок одетых в черное солдат, пожирая все живое. Из клубов переливающейся зелени вывалилось несколько сипящих тел, оплывая остатками расползающейся ткани. Вдоль стены метнулось четверо солдат, чудом избежавших неминуемой гибели. Ошарашенный Тамп успел сунуться к дверному проему и выкрикнул им в спину:
– Отступать на площадь! Собрать живых и в крепость!
Наемник дернулся назад, а в косяке злобно задребезжала вонзившаяся стрела, не успевшая вонзиться в мелькнувшую перед лучником человеческую голову.
Глянув на плотный туман, ползущий к чернеющему на улицу проему, Тамп рванул в глубь дома. Надо было срочно пробираться на площадь и собирать остатки войск. Применение врагом невиданного ранее оружия требовало немедленной смены тактики обороны, или через пару часов в городе не останется ни одного солдата. Неизвестный полководец нежити сумел использовать свои тайные козыри максимально эффективно, вцепившись мертвыми руками в глотку госпоже удаче. Людям следовало думать не о возможной победе над беспощадным противником. Жителям Нарвела следовало задуматься о возможности остаться в живых, о возможности пережить черную ночь, слепо мигающую небесам разрастающимися пожарами.
Горожане, сгрудившиеся на площади, метались, пытаясь забиться в спешно закрываемые дома. По узким улицам прибывали все новые толпы, бегущие от марширующих отрядов мертвецов и охваченных огнем домов. Выливаясь в плотную человеческую массу, перепуганные обыватели терялись, не понимая, что дальше делать. Многие старались пробраться поближе к восточному краю, где Тамп, сорвавший голос до сиплого хрипа, собирал остатки войск, выдергивая из толпы любого, кто не бросил оружия.
Рядом с мокрым от пота наемником грузной тенью возник Соварн в залитой кровью одежде. Сипящий оскалился:
– Ты бы только знал, как я рад тебя видеть! Жив?
– Да. Помяли чуть-чуть.
– Откуда?
– Из северных кварталов. Считай, их больше нет.
– Я вижу, там уже вовсю пылает.
– Да, пожар. Посчастливилось выбраться лишь нескольким парням. Говорят, их забросали горящим маслом и зеленой дрянью. Раненых прикончила наступающая нежить. Мы дошли до ратушной площади и столкнулись с их отрядами.
– Получили горшочек в подарок?
– Нет, в северных кварталах они потратили всю свою мерзость на город, больше не кидаются. Но кишат как муравьи, в каждой подворотне по несколько десятков. Отбились от их передового отряда и пошли назад. Однако уже на Гончарной улице столкнулись с другой сотней. Все в доспехах. Вот эти успели нам послать гостинец. Я потерял несколько человек. Сколько раненых – даже не знаю.
– Можешь считать – повезло. При мне за секунду уничтожили две отборные сотни.
Соварн устало отер испачканное сажей лицо и глянул на строящихся солдат.
– Будем пробиваться на юг?
– Не выйдет. От порта добрался десяток. Там уже не осталось частей. Восточные и западные ворота прорваны. С минуты на минуту вражеские сотни будут здесь.
– Тогда что будем делать?
– Город пал, это очевидно. Я собираюсь пробиваться к крепости.
– Люди не пойдут на прорыв. Вас забросают смертельным туманом раньше, чем вы доберетесь до восточных холмов. До вашей крепости не меньше пятнадцати кварталов.
– Ты говоришь, что на севере нежить истратила свою мерзость? Значит, это наш шанс. Мы ударим на север, не доходя до магистрата повернем на восток. Улицы там маленькие, вряд ли их успели занять. За час должны добраться до крепости. С собой захватим столько горожан, сколько сможем. Вооружим их и забаррикадируемся. Утром будет видно, как теперь обстоят дела.
– Вас сожрут, Тамп. Я уже два часа рублюсь не переставая, но твари все прибывают. А против их магии не спасают ни доспехи, ни острая сталь.
– Выбора нет. Я собрал всех, кто успел вырваться. Последние десять минут прибывают только перепуганные мамаши с детьми и ни одного солдата. С оружием в руках чуть больше тысячи, из них наемников и ополченцев меньше половины. И ты добрался с полусотней. На улицах нас просто перебьют. За высокими стенами крепости можно хотя бы попробовать отбиться.
Глава почти уничтоженного городского ополчения обреченно кивнул и поправил оттягивающий кожаный пояс меч. Затем обернулся на нарастающий крик с восточной стороны площади. Человеческое море там лихорадочно расступалось, освобождая место медленно выползающей вооруженной массе. Послышался один хлопок, потом другой. Крики сменились безумными воплями, разносящими боль и панику по испуганной людской массе.
Соварн поперхнулся воздухом, судорожно пару раз глотнул и прошипел наемнику:
– Уходите. Немедленно.
– А ты?
– Я соберу, кого смогу, и попробую отвлечь их внимание. Затем побежим следом за вами. И торопись, пока толпа не разметала остатки войск!
Командир наемников кивнул, и над сгрудившимися рядами завизжали свистки, сколачивая аморфную массу в ощетинившиеся сталью сотни. С одной стороны застывших щитов мелькнула плотная фигура, и три десятка ополченцев стали пробиваться следом за своим командиром сквозь толпу разбегающихся горожан.
Выбравшись на площадь, скелеты медленно выстраивали каре. Лучники нежити выпустили с полсотни стрел, посеяв дополнительную панику в толпе, но вскоре прекратили обстрел. Обезумевшие люди метались из стороны в сторону, давя друг друга в толчее. Плотный поток беженцев из кварталов столкнулся с встречной толпой, бегущей с площади. Началась давка. На узких улицах женщин и детей буквально растирали по стенам домов, роняли на мостовую – и тысячи ног топтали упавших.
Рассекая человеческую массу, войска пробивались к улицам, ведущим на север. Часть горожан бежала следом за ними. Редеющая толпа обывателей прикрывала солдат, чьи отряды успели продавиться до конца площади. Но в этот момент часть воинов нежити заметила противника. Командиры отдали приказы – и один из десятков поднял щиты над головами. Взобравшись на импровизированную площадку, увенчанные рогатыми шлемами мертвецы всмотрелись в уходящие части.
