Старейший Поющий отошел в сторону и подал знак эльфам, с трудом удерживающим веревки.
– Я требую ответ у совета! Я имею на это право!
Собравшиеся на площади засмеялись. Один из старейшин весело выкрикнул:
– Совет ответит тебе завтра, человек. Считай, что мы проявим великодушие, выслушав твое требование. Надо же, этот наглец и в самом деле возомнил себя эльфом.
Бьющееся обнаженное тело подтащили к одному из стволов, развернув и прислонив обнаженной спиной к шершавой коре. Веревки завели за дерево и натянули еще сильнее, выворачивая руки в суставах. Пятеро магов, встав перед скрипящим зубами от бессильной ярости человеком, протянули к Галанту руки и прошептали короткое заклинание. Заскрипевшая древесина подалась, и бьющееся тело будто-то вмялось в мягкую глину, провалившись частично внутрь ствола. По голой коже заструился древесный сок, оставляя после дымящиеся дорожки. На расползающуюся на глазах кожу рывками наползла кора, покрывая тело уродливой коростой, оставив свободной только дергающуюся голову, в муке молотящую затылком по дереву:
– Будьте вы прокляты, твари! Мама, как больно! Как больно!.. Брат! Брат!!! За что ты предал меня! Ты же знал, ты же бежал от этого! Почему ты привел меня сюда, навстречу этим кровавым кошмарам!.. Боже, как мне больно! Мне бо-о-о-ольно-о-о!!!
Висевшая на тонкой цепи капля оплавленного металла сверкнула и зашипела, соприкоснувшись с плотью Галанта. Дерево дернулось, но металл уже поплыл, вплавляясь в истерзанное тело, растекаясь сияющей кляксой на дымящейся груди. Следом за подаренным гномами амулетом распалась и цепочка, оставив после себя кровавые язвы. Спустя миг кора затянула остатки обнаженного тела. Глэд в беспамятстве уронил голову, лишившись остатков сил.
Тома-лоэрой расправил складки плаща и подошел к еле заметному в солнечных лучах клубу дыма, застывшему в неподвижности.
– Хранители довольны? Мы сдержали данное слово.
– Мы довольны… – Дым принял форму призрачного черепа с кривыми загнутыми зубами. – Сообщите нам, когда все будет закончено.
– Я лично свяжусь с вами после обеда.
– Не стоит торопиться. Можете потратить неделю или месяц, если понадобится. Нас интересует только результат.
Эльф усмехнулся:
– Как скажете. Тогда мы, не торопясь, пообщаемся со странным человеком и сообщим вам после завершения обряда.
Проследив, как тают в кристально чистом воздухе остатки серого облака, старший Поющий повернулся к застывшим рядом магам:
– Надеюсь, мне не придется сидеть рядом с ним неделю.
– Человек сломается через несколько часов. В крайнем случае завтра утром его личность рассыплется на куски, и мы сможем покопаться в остатках.
– Хорошо. Никто не в силах бороться с Галантами. Они ломали великих магов еще на старом континенте.
– Нам обязательно надо будет вернуть его этим мумиям?
– Конечно. Мы чуть-чуть подправим вновь собранный человеческий разум. И среди Хранителей у наших кланов появится верный и надежный друг. Мы не зря живем тысячелетия. Это позволяет нашему народу планировать на века вперед, заботясь не только о сиюминутных интересах. Когда Владыка вернется, нам нужен будет свой человек рядом с троном. Ради этого я готов отвешивать поклоны мумиям, гномам, криволапым оркам и зубастым лягушкам, гоняющим речных крокодилов. Ведь я не забыл…
– …что интересы кланов превыше всего, – хором закончили мысль маги, с почтением склонив головы.
– Я буду у себя. Если наш бродяга начнет говорить раньше обеда, позовите меня. Мне будет интересно узнать, какой безумец отдал ему часть вечной души.
Кроваво-бурая пелена изредка расступалась, освобождая бьющееся в тисках боли сознание. Тогда Глэд видел перед собой лица палачей, настойчиво повторяющих свои вопросы:
– Откуда ты пришел, человек? Как звали эльфа, подарившего тебе свою душу? Кто научил тебя магии мертвых? Как тебе удалось остаться в живых при пляске нежити?
Но разрываемый на куски человек лишь ругался, кашляя кровью, и проклинал темные и светлые кланы одновременно. Если истерзанное тело успевало накопить крохи сил, он пытался вырваться из ловушки. Но равнодушный гигант с багровыми листьями пророс тысячами игл в человеческую плоть и не думал отпускать добычу. Обжигающие кислотой ядовитые соки Галанта все глубже вгрызались в безглазого человека, осипшего от нескончаемого крика. Единый когда-то разум начал дробиться, вновь превращаясь в пять самостоятельных созданий, карикатурно напоминающих четырех древних воинов и хнычущего в темноте бывшего бухгалтера. Пару раз этот жалкий кусок памяти выплывал наверх, и тогда Глэд плакал и умолял бесстрастных мучителей пожалеть его. Грязные зеленые слезы катились по изможденному лицу, а заплетающийся язык мешал в кучу мольбы и жалобы, нескончаемым потоком рвущиеся наружу. И так до момента, пока серый окружающий мир не отступал перед мраком беспамятства. Вернувшись с первыми проблесками сознания в реальность, маленький человечек снова плакал и бредил, скрывая за собой океан бешенства и ярости, бушующий в глубинах полумертвого тела. Ярости, которая противостояла любым попыткам навязать чужую волю, разрушающую своим могильным холодом любую ворожбу, оплетающую меркнущее сознание.
Сменив черный парадный плащ на обычную походную накидку, Тома-лоэрой внимательно разглядывал обессилевшего пленника, чья поникшая голова торчала над уродливым наростом на стволе Галанта. Рядом застыли уставшие маги.
– Похоже, Хранители что-то скрывают. Недаром они сказали, что готовы ждать месяц. Не думал, что этот слизняк продержится больше часа. А прошли уже сутки, однако он все еще плюется ядом, подобно камышовой жабе.
– Мы не смогли пока добраться до его истинного сознания. Какие-то обрывки личности, куски воспоминаний. И тьма при любом движении вглубь.
– Хорошо. Оставим его на пару дней. Когда Галант окончательно разрушит его разум, мы вернемся. Да, потом придется подольше повозиться, восстанавливая мозги непокорного человека, но цена победы покрывает все затраты сил и времени. Мы подождем.
– Нам продолжать плести заклятия?
– Нет необходимости. Отдохните. Когда я вернусь в город, мы продолжим вместе. Повесьте пару сторожевых знаков, этого будет достаточно.
Маги пошептались, творя заклинания, и разошлись. Старейший Поющий под сенью Галантов с интересом посмотрел на пленника, буркнул себе что-то под нос и пошел к ожидающей его ученице.
– Да, ты привела очень интересный образец человеческой породы.
Энна-эной гордо вздернула подбородок:
– Я говорила, что мой выбор не был сиюминутной прихотью. Он еще покажет себя, когда закончится инициация.
– Да, покажет. Боюсь только, что по вине его ослиного упрямства от человека останется лишь обглоданный костяк.
– Ну я найду, с кем мне разделить ложе. Зато обрету верного друга и надежного защитника наших интересов.
