Все лето орки готовились к штурму. Тренировались в стрельбе из метательных машин, копали вонючие колодцы у предгорий и запасали горючую маслянистую жидкость. Построили высокие стены и с утробным ревом ходили на приступ, добиваясь слаженности и беспрекословного повиновения приказам. Многоголовый не поскупился и назначил своего личного помощника командиром тщательно отобранных ветеранов. Полторы тысячи отлично вооруженных орков встали под знамена Хмурого. Все лето войска готовились к битве, и вот этот час настал.
Огромный орк еще раз окинул взглядом вереницу дымков, поднимающихся над крепостью, и повернул коня назад. Через неделю подойдут основные силы. Затем ночью лазутчики проверят подходы к вражеским стенам, и следующим утром войска начнут штурм. Драконам следовало убраться назад в свои скалы раньше. Кто не успел – навечно сложит головы на северном берегу. Степь принадлежит только Орде и больше никому. Так было и так будет вовек.
* * *
Холодный нудный дождь барабанил по поверхности реки, плодя и тут же убивая многочисленные мелкие пузыри. Перегородившая реку сеть мокла в воде, протянув концы веревок к бронзовым колокольчикам. На западном берегу утопал в грязи маленький сарай, по чистому недоразумению названный караульным постом.
В слабо утепленном строении грелись у чахлого костра трое легионеров, сосланные на дежурство за любовь к крепким напиткам. Худой мужчина, похожий на сморщенный клубень чахлы, подбросил в огонь мокрое полено и прислушался к звонкому стуку капель по крыше. Покачав головой, скривил недовольное лицо и пробурчал:
– И чего легорос
[2]
не спалит проклятый поселок? Каждый день очередная сотня по слякоти мотается вокруг. Ни людям, ни собакам отдыха не дают.
– Правильно делает, что тебя не слушает. Надо куда-то провинившихся пристроить, вот и отправляют сюда. На южной границе погнали бы каменоломни охранять. А там ребятишки пошустрее. Чуть зазевался и получил молотом по затылку.
– И вообще, на твоем месте я бы молчал, – подал голос третий легионер. – Кто просил на глаза тысячнику попадаться? Мало того что лыка не вязал, так еще препираться с ним вздумал.
– Кто знал, что он будет злой как собака?
– Он всегда такой. А с тебя четверть «орла» причитается.
– Это за что?!
– За то, что мы сидим под крышей, пока остальные по грязи таскаются. Думаешь, нас за красивые глазки сюда отправили?
Звуки громкой перебранки разносились далеко над водой. Рядом с сетью неслышно показалась голова человека, старательно гребущего против течения. Прислушавшись к ссоре, незнакомец слабо улыбнулся, набрал побольше воздуха и нырнул в глубину. Через пять минут он показался выше по реке, успешно миновав слабое заграждение. Еще через несколько минут исчез в мелких волнах, потерявшись в пелене разгулявшегося не на шутку дождя. Хранителю души речного ящера река служила родным домом. Зачем оставлять след на тщательно проверяемых берегах, когда можно выбраться из поселка по воде…
В наступающих сумерках Глэд закончил осматривать каменный мост, перекинувшийся через бурную воду. Средняя опора моста твердо стояла на насыпном островке, заросшем густым кустарником. Среди этих зарослей Безглазый и решил устроить засаду.
Сегодня в поселок прокаженных доставляли скудные продукты. С минуты на минуту телега с двумя старыми охранниками должна была показаться рядом с мостом. В полумиле отсюда разъезд проверил опустевшие мешки и двинулся по привычному маршруту, пропустив повозку. Подгоняя крепкую лошадку, закутанные в плащи вояки торопились домой, к теплому очагу и наваристой похлебке. Сидя на облучке, они придерживали ножны с мечами и ругались на разбитую дорогу, вытрясающую душу на каждой кочке.
Как только телега миновала срединный горб моста, из-за высоких перил на мешки мокрой тенью метнулся обнаженный мужчина, сжимая в руках тонкое копье с обожженным на костре заостренным наконечником. Два стремительных удара в шеи охранников, и сильные руки придержали за поводья дернувшуюся лошадь. Отогнав повозку дальше по дороге, Глэд завел ее в кусты и принялся сортировать добычу. В мешок переложил накопленные скудные припасы, меч, промокший плащ, штаны и обувь одного из убитых. Натянул одежду другого на себя и убедился, что легкие кожаные сапоги ему впору. Подпоясался и проверил, насколько свободно выходит из ножен клинок. Высвободив лошадь из упряжи, вскочил верхом и медленно зарысил дальше по дороге, не пытаясь путать или прятать следы. На подъезде к городу все равно предстояло отпустить старушку, а самому со всеми предосторожностями отправляться назад. Пока поднятые по тревоге патрули будут искать убийцу рядом с городом, Безглазый надеялся обогнуть опасные места по широкой дуге и двинуться на север. Дождь надежно защитит от собак, а навыки дикого орка позволят не оставить след в редких лесах и полях. Шагая ночами, за двое-трое суток можно пробраться к небольшому лагерю легионеров. Рядом с ним должна быть станция летучих судов. По крайней мере, так говорили за кружкой доброго вина охранники, бдительно присматривавшие за императорским гостем два месяца тому назад.
Одиночка без документов обречен на просторах Южной империи. Рано или поздно его заметят и схватят. Но попробуй поймать беглеца, оседлавшего ветер! Глэд довольно улыбнулся и легонько хлопнул пятками по бокам лошади, заставляя ускорить шаг. Темные боги покровительствуют человеку с выжженными глазами. Пусть так будет и дальше…
* * *
Облака, затянувшие холодное октябрьское небо, поливали раскисшие поля и методично долбили по крышам, сгорбившимся за высокими каменными стенами. Потоки воды, журча, сбивались в быстрые ручьи и умывали мощеные мостовые, стремясь добежать до прикрытых решетками стоков. Нахохлившиеся мокрыми воробьями одинокие часовые замерли на сторожевых башнях. Третья и четвертая тысячи Второго Северного легиона попрятались поближе к огню, ругая почем зря нагрянувшую неожиданно осень. Неблагодарное командование отправило легионеров на усиление границы, сторожить пустынные отроги Перешейка, лишив солдат зимнего отдыха в городских казармах. Одно дело патрулировать заполненные веселыми горожанами улицы, и совсем другое – мерзнуть в караулах на крепостной стене или мотаться в седле посреди голых полей.
Командир легиона Алаэн отсалютовал замершему часовому и продолжил обход. С крепостной стены открывался вид на унылые холмы, заросшие кустарником, и далекие рощи, еле заметные в наползающем с гор холодном тумане. После возвращения из похода на эльфов легионеру, чудом оставшемуся в живых, позволили отдохнуть в госпитале два месяца, затем повысили в звании и загнали на север охранять оголившиеся границы. Потеряв восемь отборных легионов, новый император выдвинул к границам остатки ветеранов, спешно вербуя в новые части бедняков. Империя пыталась восстановить былую мощь, обоснованно опасаясь атаки соседей на ослабевшее государство.
Быстро взбежав по истертым ступеням, Алаэн поднялся на башню.
– Тихо? – спросил легорос у закутавшегося в шерстяной плащ солдата. Тот лишь мрачно кивнул в ответ. Алаэн проверил, хорошо ли укрыт стоявший на поворотной станине «скорпион», и зашагал дальше, бросив напоследок: – Через полчаса смена. Надеюсь, горячее вино еще осталось.
