– Что вы, я прекрасно вас понимаю. А если речь не о таких крайностях? Например, разработка и продажа нового наркотика, вызывающего привыкание со второй дозы и обеспечивающего летальный исход в течение максимум года? Это не так страшно, как убивать девочек, но…
– Я бы не сказала, что это не так страшно, – перебила его Марина. – Продажа наркотиков – это даже хуже убийства. Человек, продающий наркотики, убивает практически каждого, кто у него эту дрянь покупает. Если смотреть по причинно-следственной связи, именно продавец наркотиков будет причиной преступлений, совершенных теми наркоманами, которых подсадил он. Они будут грабить, убивать – по его вине, пусть и косвенной. Конечно, в первую очередь виноваты они сами – но они такими стали тоже потому, что кто-то когда-то дал им попробовать первую дозу.
– Браво! – совершенно серьезно сказал незнакомец. – Вы меня восхищаете. То есть друга-наркоторговца вы не простите точно так же, как друга-маньяка.
– Даже в большей степени. Маньяк – он ненормальный. Больной. Его преступления – не полностью его сознательный выбор, его толкает на убийство его неправильность. Конечно же, есть случаи, в которых не наблюдается патологического…
– Простите, что перебиваю, но, быть может, обойдемся без лекций по психиатрии? – Он улыбнулся. – Честно говоря, я не очень хорошо в ней разбираюсь.
– Хорошо. Я просто хотела сказать, что маньяк, убивающий девушек, может быть виновен в своих преступлениях меньше, чем продавец наркотиков. Я не говорю про наркоманов, для которых распространять отраву – единственный способ добыть дозу, они сами такие же жертвы, хоть это их и не оправдывает. А вот тот, кто производит и продает оптовые партии наркотика – он виновен в большей степени, чем кто-либо еще.
– Прекрасно. Повторюсь, я восхищен. Вы делаете на удивление верные выводы, – незнакомец поклонился. – Я не мог ждать от встречи с вами большего. Теперь же прошу меня простить – мне пора. Полагаю, мы с вами еще встретимся.
– А как же второй вопрос?
– В нем отпала необходимость. До свидания, Марина. Разговор с вами оказался настоящим удовольствием.
Он растворился в воздухе. Быстро и бесследно.
Марина протерла глаза, но ничего не изменилось.
А через мгновение она проснулась в своей кровати. За окном был слякотный простуженный апрель, солнце в последний раз выглядывало из-за облаков недели полторы или две назад, зеленая трава обещала покрыть газоны и лужайки в лучшем случае через месяц, и сандалии из шкафа следовало доставать никак не раньше.
– Чертовщина какая-то, – пожаловалась девушка растрепанному отражению в зеркале и пошла умываться. Все равно через минуту должен зазвонить будильник, требующий идти постигать тонкости патологической психиатрии.
За окном шел липкий, комковатый не то дождь, не то снег. Он шел уже который час – проснувшись, Марина обнаружила его за стеклами, она видела его из такси, а теперь третью пару подряд созерцала через огромные окна аудитории.
Преподаватель, старенький профессор Кличков, что-то бубнил у доски – Велагина не слушала его. В конце концов, ей, аспирантке-отличнице, простится отсутствие небольшой части конспекта, не говоря уже о том, что этот самый конспект всегда можно скопировать у Милашкова, ботана-очкарика, не обладающего особыми талантами, но зато усидчивого и терпеливого настолько, что постоянная зубрежка давала ему шанс претендовать на чистый диплом. Слякоть за окном навевала желание спать, даже нет, не так – закопаться в кровать, под гору мягких, легких, теплых одеял, накрыться сверху звуконепроницаемой крышкой, и спать-спать-спать… Спать до прихода настоящей, а не календарной весны, до того самого дня, когда солнышко выглянет из-за туч, под его жаркими лучами истает последний серый сугроб, тонкие ветви деревьев покроются зеленой дымкой вылезающих из почек листочков, запоют птицы, а между шпалами железнодорожного полотна засияют ярко-желтые цветки мать-и-мачехи.
Судя по количеству и состоянию студентов, доползших к третьей паре, подобные желания одолевали не одну только Марину. В аудитории присутствовало шесть человек из семнадцати, и каждый из них буквально распространял вокруг себя желание спать. Кто-то клевал носом над клавиатурой ноутбука, кто-то пытался читать, то и дело застывая с отсутствующим взглядом, кто-то в открытую дремал, опустив голову на руки. Велагина же боролась со сном другими методами: она думала о завтрашнем дне. Завтра был день ее рождения, ей исполнялось двадцать три года. Олег хотел приготовить что-то совершенно особенное и попросил приехать попозже, часам к десяти, – он обещал освободить послезавтрашний день, пятницу, тем более что у самой Марины в пятницу занятий не было.
Боясь даже представить себе, что Черканов может ей подарить, девушка хотела и сама подготовить для него подарок – просто так, чтобы сделать приятно. Но что можно подарить человеку, у которого есть все, а чего нет – он может спокойно купить? Велагина ломала голову над этим вопросом уже третий день, но пока что ничего в голову не приходило. Разве что какую-нибудь символическую безделушку, которую можно поставить на стол или полку?
Лекция тем временем закончилась, сокурсники начали вяло расползаться из аудитории, делая вид, что они уже проснулись. Привычно попрощавшись с профессором, Марина последовала за ними. На последнюю пару она решила не идти.
Потратив четыре часа на то, чтобы обойти все выбранные магазины, но так и не найдя ничего даже отдаленно похожего на желаемое, зато купив целую кучу всяческих милых мелочей, приглянувшихся ей самой, Велагина решила, что на сегодня с нее хватит шопинга. На рейсовом флаере доехала до метростанции, направилась было ко входу – но тут ее взгляд упал на вывеску торгового комплекса, в котором она еще не была. Решив, что ехать сюда еще раз только затем, чтобы посетить его, лень, а раз уж она здесь, то имеет смысл потратить лишние полчаса на быстрый осмотр интересующих павильонов, Марина уверенно свернула к подземному переходу, из которого можно было напрямую попасть в здание комплекса. Движущаяся дорожка довезла ее до самых дверей.
К удивлению девушки, этот торговый центр заметно отличался от тех, которые она успела посетить за день. Строгий, выдержанный стиль хай-тек, хром, стекло, неброские вывески, не завлекающие, но информирующие – и откровенно завышенные цены.
Увы, внешний вид оказался единственным положительным отличием комплекса. В остальном он был ничуть не лучше, скорее даже хуже – здесь не было лавочек со всякой ерундой, где можно было бы найти оригинальный и интересный презент, зато нашлись аж три «магазина подарков», предлагающих совершенно одинаковые и скучные фляжки, зажигалки, наборы стопок или бокалов, типовые изделия из камней, подсвечники и тому подобное.
Обойдя несколько этажей и изучив путеводитель, Велагина хотела уже спускаться вниз и ехать домой, но на глаза случайно попалась выполненная готическим шрифтом надпись: «Приглашаем Вас посетить лавку старинного холодного оружия». Секунду подумав, Марина решительно толкнула неожиданно тяжелую дверь.
В какой-то момент ей показалось, что она снова во сне, который может за мгновение измениться до неузнаваемости. Неяркое освещение, обшитые деревом стены, заглушающий шаги толстый ковер под ногами – и сталь. Повсюду сверкала смертоносная сталь.
