Алик быстро набрал номер Леши. Как и всегда — длинные гудки. Сбросил, набрал заново — все то же самое.
— Нет, ну какая же ты все-таки сволочь! — пробормотал он, быстро набирая текст письма.
«Привет. Ты не ответил на мое предыдущее письмо — остается только надеяться, что оно до тебя не дошло, а прочитано было кем-то другим. Ну да ладно, пишу тебе по другому поводу. Ты в курсе, что Стас в КПЗ, он под судом. Его обвиняют, помимо прочего, в сетевом покушении на какого-то бизнесмена. Я знаю, что на самом деле это сделал ты. Нет, Стас тебя не выдал, я выяснил это самостоятельно. Если в тебе есть хоть капля порядочности, признай свою вину — тогда, возможно, мне даже удастся сделать так, чтобы Стаса выпустили. В противном случае… ты понимаешь. Очень жду ответа. Алик».
Уведомление о доставке, уведомление о прочтении — отправить.
Доставлено абоненту.
Спустя десять минут — прочитано абонентом.
«Леша, ты прочел мое письмо двадцать минут назад. Ответь хоть что-нибудь. Дай мне уже определиться в отношении тебя, черти тебя дери!»
Отправлено, доставлено, прочитано.
Алик допил сок, метко зашвырнул банку в «саможорку»,
[20]
посмотрел на часы. Снова закурил.
«Прошел час, Леша. Либо ты сейчас мне ответишь, либо пеняй на себя — я найду доказательства твоей вины».
Он поднялся со скамейки, где провел последний час, и направился к набережной. Неспешно пересек мост, глядя на необычно яркие при светлом еще сумеречном небе звезды, но мысли его были далеки от небесных красот. Как доказать вину Канорова? Какой вообще информацией он владеет о Леше? Гм… Каноров гей. Уже неприятно, но личное дело, в конце концов. Каноров был любовником Бекасова. А это тут при чем? Бекасов покончил с собой в конце прошлого учебного года, около года назад. Очень странное самоубийство, у которого, казалось, не было причины. А самоубийство без причины очень часто бывает убийством — ну, или доведением до самоубийства. Кто мог довести Бекасова? Первый вариант — Каноров, решивший избавиться от надоевшего любовника. Первый — и последний. Что нам это дает? Да ничего. Даже если Леша и правда прибил Бекасова, это, во-первых, уже не докажешь, а во-вторых — все равно к делу отношения не имеет. Кстати, о деле… пострадавшим от сетевого покушения является некий бизнесмен по имени Дориан Иванович Вертаск. Н-да, ну и имечко… Какая связь может быть между прикончившим любовника Каноровым и бизнесменом, сыном человека с простым именем, решившего за это имя отыграться на ребенке? Да никакой. Если только…
Стоп. Не оттуда идем. Леша пытался что-то явно нехорошее сделать этому Ивановичу. Вопрос: зачем? Или — за что? А если предположить, что на самом деле у него с Бекасовым было все, что называется, хорошо? И покушение на Вертаска — это месть? Ладно, примем версию за рабочую. Что из этого следует? Только то, что надо еще раз внимательно прочитать все материалы по делу, особенно тщательно изучив все, что есть на этого Вертаска. В конце концов, в данный момент Алик выступает как государственное лицо, осуществляя защиту физического лица в суде… тьфу ты, пропасть, опять! Короче, он имеет право запрашивать различные материалы, простому смертному недоступные, и в том числе — полное досье на фигурантов по делу. Даже пострадавших. Имеет право — и им воспользуется. Прямо сейчас.
— Алло, здравствуйте, соедините, пожалуйста, с секретариатом. Девушка, добрый вечер. Вы простите, что так поздно, но есть одна проблема… Да, я понимаю, но дело в том, что я — адвокат, у меня очень скоро слушание, но не хватает некоторых документов. Девушка, я уверен, что именно вы точно можете мне помочь! Никто не может, только вы! Ой, простите… а как же вас тогда называть? Ну что вы такое говорите, я вовсе не издеваюсь! Просто у вас голос такой молодой, красивый, и я уверен, что не только голос. Это не комплимент, это правда! Ну и что, что не вижу — девушка с таким голосом просто не может быть некрасивой! В любом случае простите меня, пожалуйста, если я вас обидел ненароком! Но мне и правда безумно нужна ваша помощь. Меня зовут Алик Гонорин, сейчас я занимаюсь делом номер четырнадцать дробь двадцать восемь дробь сто тридцать пять, по этому году. Мне срочно необходима информация об одном из фигурантов, пострадавшем. Дориан Иванович Вертаск. Да, вы правы — его папаша был изрядным шутником. Так вот, мне нужно максимально полное досье на него. Адрес моей почты должен быть в деле, отправьте на него, пожалуйста! Спасибо вам большое! Простите за нескромность, но как вас зовут? Мне бы хотелось…
Сильный удар в плечо не дал ему договорить. Алик не успел даже охнуть, как кто-то — он не разглядел ни лица, ни одежды — вырвал из пальцев мобил, еще раз толкнул Гонорина, сбивая с ног, и бросился бежать.
Молодой человек взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, но уже понимая — не удержится на ногах. Высокий бордюр, отделяющий пешеходную часть от проезжей, предательски ударил под колени, и Алик полетел под колеса грузовика.
— Что, Алик на меня совсем обиделся? — вместо приветствия сказал Стас, глядя на Женьку. Раньше друзья всегда приходили на свидания вдвоем, а сегодня Алфеев явился один.
— Алик в реанимации, — тихо произнес Женя, глядя куда-то в сторону. — Он в коме, врачи борются, но никаких гарантий не дают…
Стас замер, не желая верить услышанному, но поздно — поверил еще до того, как Алфеев заговорил, еще до того, как поссорился с Аликом, поверил тогда, когда сообщили об отводе прокурора и автокатастрофе, в которую попала судья. Его враг не собирался больше давать молодому человеку шанс выбраться и средства для достижения своей цели не выбирал.
— Как это случилось? — тихо спросил он, когда пауза и ожидание Женьки стали совсем невыносимыми.
— Ограбление. Он шел по набережной, разговаривал по мобилу. К нему подбежал какой-то парень, выхватил мобил, толкнул и бросился бежать. Алик не удержал равновесия и упал на проезжую часть, прямо под грузовик. Под колеса не попал, как ни странно, но его очень сильно ударило, он сломал позвоночник… в общем, врачи «опасаются делать положительные прогнозы», но и не говорят, что все совсем плохо. Черт его знает, что это значит в переводе на человеческий язык…
— Это все из-за того, что он ввязался в это дело, — безжизненным голосом сказал Стас. — Я же предупреждал, еще после смены судьи и прокурора. Я говорил, что до него доберутся.
— Он хотел тебя защитить… — робко вставил Женя, но Ветровский тут же его оборвал:
— Хотел. И даже защитил. И где он теперь? Все, с меня хватит. Я…
— Стас, мы поговорили — Саша Годин заменит Алика, он неплохой юрист, хоть и не такой обаятельный, как Алик, но…
— Нет. — Бледный, как смерть, он поднял голову, посмотрел на друга в упор: — Я отказываюсь от другого адвоката, и навязать мне его силком вы не сможете. Достаточно одного аарн, пострадавшего из-за меня.
