– Ты чего творишь? – орал Клоп. Мужичок деревенского вида прикрыл лицо рукой, испугавшись, что его могут начать бить.
– Сергей Валерьич, не кипятитесь! – успокаивал я Клопа. – Что случилось, чего вы руками размахивали? – спросил я перепуганного мужика. На вид ему было немногим за шестьдесят. Очень худой, не бритый, одет он был в какие-то нелепые шаровары, ватный тулуп и валенки. На лице видны были следы побоев и кровоподтёки.
– Помогите… – вполголоса произнёс мужик. – Умоляю, помогите, ради Бога.
– Да что, что произошло? – переспросил мужика Андрей. Клоп помог ему подняться и отряхнуть снег с тулупа.
– К нам разбойники в дом ворвались, принялись нас с сыном бить, и даже жену. Жена с сыном без сознания от побоев в сенях лежат, а мерзавцы эти всё в доме вверх дном переворачивают. Чего ищут-то, но мы бедные, и нет у нас ничего почти, из ценного – коровка только… – тараторил мужик, едва переводя дыхание. – Я вот сумел убежать и тут же завидел свет ваших фар. Скорее, пожалуйста, скорее… Вчетвером мы с ними сладим! – мужик имел в виду нас с Андреем, Клопа и себя. – Чем угодно отблагодарю, – лопотал мужик, и на его глаза навернулись слёзы, – коровку вам отдам… Умоляю, спасите нас!
По словам Шталенкова – лучшего друга Клопа, Клоп был человеком очень добрым и отзывчивым. Хотя человеку, впервые его увидевшему, конечно, показалось бы, что он не способен к проявлению хоть каких-то человеческих чувств, потому что лицо его было непроницаемо каменным. Но каменным оно было от того, что Клоп был ветераном двух войн – афганской и первой чеченской и повидал в жизни своей немало видов. Шталенков рассказывал, что больше всего в жизни Клоп ненавидел насилья над невинными. Ещё дядя Дима как-то рассказал нам, что именно Клоп вытащил его раненого на себе, рискуя собственной жизнью, из той ужасной бойни в Афганистане, в которой его и контузило. Поэтому и сейчас, видя беззащитного с круглыми от страха глазами слабого мужичонка, он не мог махнуть рукой и не помочь.
– Ладно, мужик, выдохни, – сказал Клоп, подошёл к открытой двери микроавтобуса и взял свой автомат. – Где твой дом? – обратился он к трясущемуся мужику.
– Спасибо Вам, добрый человек. Там! – мужик показал на еле видневшийся метрах в двухстах от нас силуэт одноэтажного деревянного домика, стоящего метрах в пятидесяти в глубь от трассы. – Пойдёмте, пойдёмте скорее.
– Подожди, а сколько их там? – спросил Клоп несчастного.
– Двое. Безоружны, но здоровые и пьяные в стельку! – неровным голосом ответил мужичок. – Но вчетвером мы им дадим жару, пойдёмте, пойдёмте.
Клоп показал жестом Даше и Валере, водителю Фольксвагена, чтобы те ждали нас в машинах, и мы быстрым шагом последовали за мужиком. Клоп скомандовал нам с Андреем, чтобы мы не лезли в дом. Сказал, что он сам справится и вышвырнет оттуда преступников. Когда мы подошли к дому несчастного крестьянина совсем близко, то заметили, что в окнах бледнеет свет то ли от лучин, то ли от свечей. Замечу, что дом его стоял не особняком, а был третьим в ряду из семи – девяти подобных домишек, в окнах ни одного из которых света больше не было.
– Соседи есть? – шёпотом спросил Клоп мужика в тулупе.
– Нет, – чуть слышно ответил тот, – все давно разъехались или померли, одни мы тут остались.
Крадучись, мы все подошли к дверям неприметного деревянного домика, внутри которого находились пьяные отморозки. Это был самый обыкновенный брусчатый дом с покосившейся крышей; но его состояние по сравнению с соседними домами было очень даже неплохим. Мужик показал пальцем на входную дверь и жестом дал Клопу знак, что открывается она от себя. Клоп приложил указательный палец правой руки к губам, дав тем самым знак не подавать никаких звуков. Мы кивнули. Тогда Клоп чуть слышно щёлкнул затвором автомата Калашникова, сняв его с плеча, и взял его в правую руку. Левой рукой он легонько толкнул дверь. Давно не смазывающиеся дверные петли предательски заскрипели. В сенях было настолько темно, что даже матёрый военнослужащий Сергей Валерьич не стал делать необдуманного поступка и входить в дом. Он ловко вытащил из кармана левой штанины своих камуфляжных штанов фонарик и посветил внутрь сеней. Мы же стояли у него за спиной в полной уверенности, что наша помощь больше формальна, нежели действительно будет ему нужна. Этот человек, как нам казалось, да и как отзывался о нём Шталенков, мог голыми руками уложить троих своей же комплекции… А комплекция у него была – будь здоров! Он был просто сущей громадиной, минимум два таких, как я, в плечах, ростом порядка метра девяносто двух – девяносто пяти сантиметров. Плюс ко всему он ещё являлся и горой мышц; в ведомстве ему не было равных по АРМ-реслингу. Всё это вселяло в нас чувство безопасности, когда Клоп был рядом. Поэтому, даже сейчас, когда нам предстояло помочь беззащитному крестьянину и его семье и вышвырнуть из дома двух здоровых дебоширов, страшно не было совсем: Клоп, да ещё и с АКМом идёт первым, а значит, и опасаться нечего. «Ну, – злорадствовал я, – сейчас вам головы-то проломят прикладом!» – мысленно обращался я к беспринципным жлобам, не гнушающимся избивать даже женщин.
Убедившись, что сени пусты, Клоп очень осторожно сделал несколько шагов во внутрь… И тут он замер как вкопанный…
– Не дрыгаться, ясно?! – прозвучало мерзким голосом из-за двери, которая, будучи открытой внутрь дома, послужила укрытием для кого-то. Но кого?
– Автомат на пол кинул! Живо! – рявкнул тот, кто прятался за дверью. Клоп стоял не шевелясь. Очевидно, к его виску был приставлен ствол пистолета, скрываемый от наших взоров густой пеленой тьмы. Клоп кинул автомат на пол. У меня перехватило дыхание. Я не знал, что делать: стоять ли на месте либо кинуться бежать назад и звать на подмогу ещё трёх вооружённых до зубов бойцов; двое ехали в салоне «Транспортёра», да плюс Валерка – водитель. Но я стоял как вкопанный, равно как и Андрей, и почему-то боялся даже пошевелиться. Тут плавно приоткрылась дверь, ведущая в комнату, и полоска тусклого света разлилась по полу. В двери появился силуэт. Он неспешно сделал два шага из комнаты в сени, и в силуэте теперь можно было увидеть здорового мужика с автоматом в руках. Дуло автомата смотрело в нашу сторону, палец мужика лежал на спусковом крючке.
– Так, ни звука, ни шороха, – пробасил человек с автоматом в руках. – Актёр, иди сюда. Мужичонка, семь минут назад так слёзно умолявший о помощи, мигом скользнул в комнату.
– Вы двое! – скомандовал здоровенный мужик нам с Андреем, – руки за головы, не то пристрелю как псов, ясно?
Мы с Андреем покорно заложили руки за головы.
– Гоги, обыскать их! – по-прежнему командовал верзила.
Из комнаты вышел мужчина с кавказскими чертами лица. Он был вооружён пистолетом. Гоги ловко ощупал с ног до головы Клопа и с лёгким кавказским акцентом отрапортовал: «Чистый!» Затем обыскал и нас с Андреем и, не найдя у нас никакого оружия, отошёл от нас на несколько шагов в глубь сеней.
– Актёр, слышь? – крикнул тот, что с автоматом, в сторону приоткрытой двери в комнату. – Сколько их там всего?
В дверном проёме появился этот актёр, заманивший нас в западню, и ответил: «Там ещё девка и водитель микроавтобуса».
