Снова спустился на веранду и сложил в сундучок кошельки детей и старую косметичку. Затем вышел на улицу и посмотрел на небо. Приближаются облака; возможно, будет дождь. Взял в гараже пылесос и стал чистить салон. Закончив, подсоединил шланг моечной машинки к крану в гараже, залил шампунь для мойки автомобилей и начал тщательно намывать машину. Провозился больше часа и весь промок. В завершение вытер машину специальными салфетками, убрал все на место. Затем поднялся на веранду, разделся и развесил мокрую одежду.
Немного постояв, хмыкнул и надел гипюровую рубашку, белые джинсы, сапоги, китель и парадный ремень с кортиком. Еще немного постоял, прислушиваясь к своим ощущениям, затем вошел в дом. У двери было два больших зеркала. «Уходя человек должен себя хорошо осмотреть со всех сторон» – это был один из его девизов. Увиденное в зеркале развеселило. Добавить белый шарф с фуражкой – и будет «товарищ Бендер», весело подумал он. Кстати, шарф должен быть в той же коробке. Вернулся на веранду и, выкладывая вещи из коробки на стол, нашел форменный белый шелковый шарф. От шелкового шарфа пахло духами жены. Накинув его на шею, Сергей Николаевич сел за руль и поставил машину в гараж. Ярко сверкнула молния, тут же ударил гром. «Похоже, ударило у водонапорной башни, – подумал Сергей Николаевич. – Надо перенести коробки в дом, во время грозы там будет намного комфортнее». Он взял верхнюю коробку, прихватил со стола сундучок и пошел в комнату. Когда проходил между зеркалами, все залило бело-голубым сиянием, уши заложило грохотом.
Глава 2
Шаг в неизвестную жизнь
Сергей Николаевич инстинктивно зажмурился и присел. Но нет, тихо, только сильно пахнет озоном. Надо проверить, все ли в порядке, и начать надо с чердака и мансарды. В голове шумело, глаза ничего не видели, он снова закрыл глаза и сосчитал до ста. Открыл глаза и опешил. Он стоял в чистом поле, в буквальном смысле. Нет не только его дома – вообще нет никаких построек. Развернулся. Здесь земля шла под небольшой уклон и впереди сквозь редкие ивы и кустарник просматривалась река. Справа вдали синей полосой угадывался лес, слева менее чем в километре – роща. «Осталось только прочитать на столбе объявление: «Мужчина 68 лет ушел и не вернулся домой, – нервно хихикнул он и решил: – Надо посмотреть на свои следы, откуда я пришел сюда?» Но никаких следов не было; правда, земля была твердая, не пахотная. Но невысокая майская трава вокруг него была девственной. «Я не охотник-следопыт, – утешил он себя. – Важно – не откуда пришел, а куда идти». Что-то тянуло его к роще, и через несколько минут он понял что. Это была не роща, а сад, за деревьями просматривались постройки. «Вот и ладушки, – успокоился Сергей Николаевич. – Сейчас определюсь и поеду домой».
Забора не было ни вокруг сада, ни вокруг дома. Дверь в сени была открыта, но вторая, в дом, закрыта. Сергей Николаевич направился к сараям и крикнул:
– Эй, хозяин!
Из ворот дальнего сарая вышел мужчина лет сорока, увидев Сергея Петровича, подбежал ближе и, склонив голову, низко поклонился:
– Здравствуй, барин.
Юморист, блин… Хотя сам виноват – оделся как клоун.
– Потерялся я, мне в Тамбов надо.
– Тамбов-то близко, всего двадцать верст, – и куда-то вправо махнул рукой. – Нюрка, мать позови, – крикнул мужчина себе за спину. – Проходи в дом, барин, в ногах правды нет.
Сергей Николаевич поставил коробку и сундучок на лавку в сенях и вошел в дом. Хозяин вошел следом, оставив входную дверь открытой. В комнате было просто, скромно, но уютно, изба-пятистенка. Сергей Николаевич обратил внимание на иконы в красном углу. Иконы выглядели непривычно, он подошел к иконам, перекрестился и стал рассматривать. Все образа были на досках и написаны маслом, современных картонок под окладом из фольги не было. Еще раз перекрестился и, сев на лавку, сказал:
– Хорошие у тебя иконы, хозяин, правильные. Зовут-то как? Я Сергей Николаевич Алексеев.
– Трофим, – ответил хозяин. – А жена – Алевтина.
– Подскажи, Трофим, что мне делать? Я оказался безлошадным, а до Тамбова двадцать верст, сам сказал. И родне сообщить надо, чтоб не волновались.
Говоря «безлошадный» Сергей Николаевич подразумевал отсутствие машины, он давно подхватил это выражение от своего отца.
– А сколько у тебя было лошадей, барин?
– Более двухсот, и все породистые, – пошутил Сергей Николаевич, подразумевая мощность двигателя.
– Не повезло тебе, барин. Хорошо хоть, жив-здоров остался.
– Жив – это точно, а вот здоров – не уверен. В Тамбове пойду к врачу.
– Да цел ты, барин, и крови не видно.
– С головой что-то, провал памяти, не помню, как сюда пришел и сколько шел. Какое число сегодня?
– Первый день мая.
– Первый день мая? А ты когда последний раз в церкви был? Первое мая! Да я вчера – тринадцатого мая – из Петербурга приехал! Да за год скитаний я уже двадцать раз сдох бы!
– Не гневайся, барин, сегодня первый день мая, а в церкви с женой и детьми мы были в воскресенье, третьего дня. Видимо, и впрямь сильно голову ушиб. Полежи, может, и отпустит.
– «Полежи, отпустит». А в Тамбов ты вместо меня поедешь?
Тем не менее лег на лавку и задумался. Нет, ерунда все это, ерунда. Первое и главное – он выбрит, а брился он сегодня утром.
– Трофим, как мне до Тамбова доехать?
– Я коннозаводчик, барин, можешь купить лошадей у меня. Мои лошади хорошие, из Москвы купцы ко мне приезжают.
Вот бизнесмен! А на окнах не стекло, а какие-то обрезки. То, что на Тамбовщине есть конезаводы, Сергей Николаевич знал. Даже был в детстве в коневодческом совхозе и дважды ездил верхом, кажется, после седьмого класса.
– Может, и Лузков с Незоровым у тебя своих скакунов покупают?
– Нет, этих господ я не знаю. Но вот купчиха Батурина у меня каждый год покупает. Всегда по десять лошадок берет.
– Если госпожа Батурина у тебя покупает, то возьми в сундучке деньги, а мне дай двух самых лучших, объезженных, подкованных, под седлом со сбруей, да припасов мне и лошадкам до Тамбова. Щит, меч, копье и латы не надо, завтра с утра поеду.
Вечером родня начнет волноваться и завтра ему будет выговор за то, что не позвонил. Но с утра он выйдет на дорогу и проголосует. В автобус без денег садиться не стоит, но мир не без добрых людей, кто-нибудь да подбросит. Тем временем Тимофей принес из сеней сундучок и принялся с задумчивым видом звякать монетами.
– Вот, барин, мне этого хватит, – и показал юбилейный рубль с профилем Ленина.
Сергей Николаевич равнодушно пожал плечами.
– Барин, пошли лошадок выбирать.
– Трофим, я сказал – лучших скакунов. Вот и приведи лучших.
В дом вошла статная женщина и поклонилась.
– Моя жена Алевтина, – сказал Трофим. – Кушать будете?
