Эдду Бол привел наемника в длинную изогнутую комнату, примыкающую к круглому боксу. Там уже собрались Виида, Тиброн и сам здешний хозяин – Фита ШакРок. Точнее, хозяйка.
Ален видел женщину-лакиша впервые. Он не мог сказать, насколько она красива по меркам своей расы, но на человеческий глаз – нет. В воображении наемника Фита была ожившей сухой корягой. Сколько ей лет? Но вот глаза – глаза притягивали. Живые и пытливые, юркие, словно зверьки, они производили в целом благоприятное впечатление.
Похожий взгляд иногда был у Жанны. В моменты, когда наемница думала о каверзах.
– Герой дня, – сказала Фита, бросив взгляд в сторону Алена. – Я была уверена, что у вас не получится. Людям не доверяю и считаю их слабыми. Надеюсь, обижаться вы не станете, – добавила лакишка.
Наемник уловил обескураженный, но не лишенный скрытого удовольствия взгляд Валака Вииды. Советник чуть развел руки в знак того, что ничего поделать не может. Рибро ПакЛан вообще проигнорировал Алена, а Ламас Тиброн зашелся утробным смехом.
– Я всегда был высокого мнения о хибранийцах, – сказал он. – Лучше их только тулканцы.
Ален заверил Фиту, что обижаться не намерен.
Она ему понравилась – немногие вот так запросто рубят сплеча.
Наемник подошел ближе, глядя через стекло, к которому вплотную примыкала управляющая консоль. За консолью сидели три лакиша в виртуальных очках. Все их внимание поглощала работа с данными.
– Мы хотим разбудить одного из шаари, – объявила Фита, занимая одно из пустующих кресел возле консоли, самое высокое. – Все процессы организма под нашим контролем. Мы ввели в мозг этих людей колонии нанитов и теперь знаем все, что там происходит. А дэррны хитры. Технологию блокировки воспоминаний освоили неплохо, причем обходятся всего лишь регулировкой синтеза белков. Тонкая работа! – восхитилась ШакРок. – Однако контроль не так силен… Смотрите. – Над консолью вспыхнула голограмма с картой мозга одного из шаари. Ален не мог понять на ней ни одного обозначения. – У этого, похоже, блокировка нарушена. Его матрица ближе к стандартной.
– В смысле? – не удержался Ален.
– Любое вмешательство в деятельность мозга имеет свои последствия. Эти двое – у них часть воспоминаний заблокирована. У этого, третьего, видите? Интересующие нас области свободны. – Фита указала на какую-то голографическую абракадабру.
– Мозг третьего чист, а потому похож на мозг любого другого обычного человека, – пояснил Ламас. – Нам закрывают доступ к детским воспоминаниям. Они нам ни к чему. Шаари должен помнить и знать лишь Цитадель и своих хозяев.
– Понятно. А вы? – Ален посмотрел на Тиброна. Тот занял в своем летающем кресле лучшее место у окна. В первом ряду.
– Моя блокировка на месте. Если вы спросите, что я помню, то я отвечу: ничего. Одно время я пытался самостоятельно справиться с проблемой. Пытались и варанцы – а они тоже мастера своего дела. Но не вышло. То есть они могли, но предупредили меня, что подобное вмешательство может иметь плохие последствия.
– На выходе они бы получили пускающего слюни идиота, – небрежно бросила Фита.
«Значит, шаари соврал, что освободил воспоминания. Зачем? А его рассказ про Лаверс, про тетку и мать, которую он нашел позднее?»
Ален невозмутимо указал на капсулы за стеклом.
– А он?
– Загадка, – сказала ШакРок с фанатичным блеском в глазах. – Мы думаем, что это сделал сам шаари. За пределами Цитадели, по словам Тиброн, никто не в состоянии снять блокировку без вреда для мозга. Но дэррны к этому не причастны. Значит, наш пациент освободился самостоятельно.
Наемник повернул голову в шлеме к бывшему «призраку».
– Не спрашивайте меня. Не знаю. Меня учили убивать. Наука не по моей части.
– Но соображения какие-нибудь у вас есть… господин Тиброн? – Ален нарочно добавил в голос сарказма.
Шаари пошевелил кибернетическими протезами.
– Только догадки, – поморщился он, – возможно, он долго медитировал, занимался самовнушением… Но почему бы не спросить его самого?
Ален задал еще вопрос:
– Эти люди вам знакомы?
– Нет. Они младше меня. Когда я уже был фоорхал, они были учениками, шолрэ. Мы не пересекались на стадиях обучения…
Эдду Бол, в обязанности которого, видимо, входило работать швейцаром, привел еще одного участника вечеринки. Жанна Сабола выглядела столь же нелепо в стерильном комбинезоне, как Джер. Шлем наемница сняла. Теперь жалела об этом.
– Ладно, хватит церемоний. – Фита проигнорировала Саболу целиком и полностью. Перекинувшись знаками с одним из операторов, лакишка стала передвигать на голоэкране геометрические метки.
Жанна подвинулась ближе к Алену, во все глаза глядя через бронестекло.
Манипуляторы, торчащие с потолка, ожили. Два самых крупных из них потянулись к капсуле, стоящей справа от наблюдателей, подхватили ее и перенесли на овальную платформу. Защелкнулись захваты. Манипуляторы поменьше стали колдовать над панелью управления капсулой. Та мигнула зелеными диодами. Голограмма перед Фитой выдала надпись на лакишском, которого Ален не знал.
Побежали диаграммы.
– Интересно. Очаговые кратковременные всплески активности. Наш пациент видит сновидения в фазе быстрого сна… У других такое не наблюдается. Возможно, так действует сепротин… Вот опять пик, видите? Вот здесь.
Публика видела, но ничего не понимала и молчала, чтобы не показать этого.
– Хорошо. Медленно выводим из сна, – снова повернулась к консоли Фита. Дилетанты наводили на нее скуку. – Показатели стабильные. Потрясающий организм… Подобного тюнинга я не видела, а ведь я работала над проектом суперсолдата…
Советник Виида нервно провел рукой по лицу, Рибро ПакЛан вздрогнул. Ламас Тиброн ощерился.
«Ага, – улыбнулся под шлемом Ален, – госпожа ненароком может выдать большой секрет?..»
Жанна бросила на Джера внимательный взгляд. Неужели научилась видеть через забрало?
Шли минуты. Шаари выводили из глубокого сна постепенно, тщательно отслеживая реакции организма. Ален присматривался к силуэту шаари внутри капсулы и пытался не упустить момент, когда тот начнет шевелиться. Не то чтобы момент истины, но все-таки…
Наемника ждало разочарование. Шаари, хотя и разбуженный, не мог контролировать свое тело. Его разум, судя по показаниям приборов, вполне адекватно отражал действительность, но тело Фита держала в узде. Лакишка провела серию тестов на восприимчивость – прогнала нервную систему шаари через раздражители. Реакция была понижена, но лишь из-за биохимической блокады.
– Что? Он жив? – нервно спросил Советник Виида, едва не распластавшись по стеклу. – Ничего не понять! Жив?
– Конечно, – заявила Фита.
– Что с ним происходит сейчас?
