– Ну… в общем, да.
«Хаушу ничего не стоит пойти после меня сразу к Шоггу и все ему выложить. Я гарантированно мертвец!»
Но Глеш чувствовал, что остановиться уже не может. Как будто внутри его произошла какая-то поломка – безвозвратная.
– Допустим, это случится. Чего хотят «призраки»?
– Не знаю. Наверное, свободы.
– Что они будут с ней делать?
– Решат.
– Ты обезумел, Глеш! – Понзес зашагал по комнате, фыркая. – Мы учили их, что свободы нет – это иллюзия. Обман Хаоса. Свобода выбора – вредный миф.
– Вдалбливая догмы им в головы, мы заставили людей сомневаться, – сказал Архонт. – Коддис предупреждал меня. Если мы не стирали их волю, если не превращали в послушных зомби, то должны были быть готовы к подобному. Коддис был прав.
– Но Рама Тоос…
– Я убил его. Признаю. Он мог бы своими идеями отравить разум шаари.
– А теперь у нас неизвестно сколько этих… Тоосов! Или теперь ты думаешь, что это правильно?
Глеш помолчал.
– То, что мы делали с ними… Понзес… Они имеют право отомстить нам. За убитых родителей, за раздавленное детство, за мучения, за всю боль, которую мы им причинили. Мы сделали из них живых роботов, готовых выполнить любой приказ, а ради чего?
Понзес молчал.
– Ради того, чтобы мразь, которая пирует во Внутренней Сфере, могла и дальше набивать карманы и купаться в золоте.
– Но…
– Не возражай, Понзес. Вижу, ты понимаешь, что я прав. Семь веков я стою во главе проекта, и только теперь мне становится ясно, какую ошибку мы совершили.
– Мы? Насколько мне известно, идея создать «призраков» принадлежала Коддису. Нет?
– Да.
– Он бы не встал на твою сторону.
– Встал бы! Он был ученым, а не мясником. Он работал с азартом гения, одержимого идеей, но его гениальность и стала причиной всего. Коддис умер слишком рано, чтобы оценить масштаб. Уверен, проживи он еще век, то добился бы закрытия проекта.
– Не уверен.
– Шаари – ошибка. Они имеют право не быть такими. Надо дать им его.
– Ты бредишь, Архонт, – отозвался Хауш. – Люди не настолько разумны, чтобы принимать решения самостоятельно.
– Тебе откуда это знать? Ты покидал когда-нибудь Рашдан, чтобы увидеть, что происходит в Галактике? Нет. Как ты можешь судить? А мы – воры и бандиты. Чем мы лучше тех же хомидов, которым платим золотом за каждого человеческого ребенка? Работорговец только торгует, а мы мучаем и убиваем детей.
– Ты бредишь, – повторил Хауш без прежней уверенности. – Хочешь, чтобы я расчувствовался.
– Просто отойди в сторону и посмотри с холодной головой на то, что мы делаем.
– Хватит!
Глеш вскинул голову. Ему казалось в этот момент, что его лихорадочная откровенность и желание убедить Хауша не более чем подсознательное стремление к саморазрушению. Архонт знал теперь, что скрывается за понятием «чувство вины». Это было просто. И пугало.
– Воля твоя – донеси. Покончи с этим. Запиши меня в сумасшедшие.
Дэррн бросил на него настороженный взгляд.
– Да, это очень похоже на правду… Но… Нет, я не уйду. Я не до конца понял, каковы твои цели.
– Освободить шаари от их бремени. Дать выбор.
– Как?
– Не знаю.
– Стоило сначала пораскинуть мозгами, Глеш. Ты даже не уверен, существует ли заговор по-настоящему.
– Это выяснишь ты, Понзес.
– Как?
– Мои действия вызовут подозрения среди «призраков». Я ничего не добьюсь. Логично предположить, что для них я главный враг.
Хауш вернулся на диван, в его движениях больше не было обманчивой сонной медлительности.
– Думаешь, они доверят мне свою тайну?
– Нет. Не сразу. Но тебе и не надо идти к ним напрямую. Понаблюдай, воспользуйся следящими устройствами.
– Ими уже наверняка пользуются Пайтал и Ахкад.
– Они работают на Совет, а ты поработай на меня.
Понзес на миг прикрыл глаза.
– А дальше? Мне наладить связь с… подпольем?
– По ситуации.
– Нет, не проси. Ты предлагаешь мне быть предателем, пойти против дэррнов.
– Почему ты сопротивляешься?
– Шаари убьют нас. Что обычно делают с хозяевами восставшие рабы?
– Тебе так дорога твоя жизнь?
– Представь себе.
– Но, помогая им, ты заслужишь право жить.
– Благодарю, Архонт, за такую милость! Постой, ты же говорил, что Шогг может прикрыть проект. Так в чем же дело? Пускай он сделает это, если ваши интересы совпадают.
– Если Совет закроет проект, то шаари будут убиты. Если шаари восстанут и сами положат конец своему рабству, у них появится шанс.
– Но Шогг может просто поставить на твое место кого-нибудь другого, – заметил Понзес.
– Это будет равносильно первому варианту. Шаари ликвидируют, на их место придут новые. Все начнется заново. И нас, наставников, скорее всего, ждет участь «призраков».
– Почему?
– С точки зрения Спикера, в наших головах может остаться вирус неповиновения. Кто знает, какие всходы даст это зерно? – Глеш улыбнулся. – К тому же мы – лишние свидетели, и никто не поручится, что мы не станем болтать. Спикеру не нужно, чтобы во Внутренней Сфере узнали о случившемся.
Понзес сидел неподвижно.
– Ловко ты все обставил, Глеш, – наконец проговорил он. – Я вроде как в ловушке теперь, да?
Архонт устало улыбнулся.
– Я лишь попытался воззвать к твоему разуму и совести.
– И все-таки припер к стенке. Правда считаешь, что Шогг способен убрать нас?
– Уверен, это он держит в голове. Сейчас я и он взяли паузу. Чем дальше, тем меньше у меня шансов выкарабкаться невредимым – у меня одного. Совет пытается ловить каждый мой шаг.
– Понятно. Значит, и наставники под колпаком?
– Да. Кроме, может, тех, кто успел тайно выразить Спикеру свою лояльность.
– Пятая колонна…
– Скорее, это название для меня и… моих потенциальных союзников, Понзес. Так на чьей ты стороне?
Наставник помотал головой, точно пытаясь сбросить гипноз.
– Пока на своей собственной. Твои слова слишком…
– Понимаю.
– Я должен понаблюдать сам.
– Я приму любой твой выбор. Но помни, мне нужны союзники.
– Что ты там говорил насчет Клебры?
