Артем подошел к нему, пинком опрокинул на спину, навис сверху, приставил к шее фальшион и чуть надавил.
– Ради чего было помогать шустрилам? Не хватало платы?
Брантер судорожно хватал воздух, стараясь дышать как можно незаметнее, чтобы не разодрать горло острием клинка. Попробовал улыбнуться, но улыбка вышла жалкой.
– Плата… ее всегда мало, если хочешь многого.
– Верно. Но когда желания сильно не совпадают с возможностями, лучше укротить желания.
– Да? А я хотел увеличить возможности.
– Сколько шаек ты так держал?
– Какая разница? Сейчас-то осталась только одна – Худа.
– Уже ни одной.
Ферул чуть дернул головой.
– Да. Кто же знал, что ты такой умный и… честный. Подумай… если бы мы перебили все шайки…
– Ну?
– Что тогда нам делать? Кого ловить? За что получать плату? На что жрать?
– Так ты о нас заботился? Какой добрый! А людей под ножи шустрил посылал? Обозы на разграбление отдавал?
– Не строй из себя… прям брат привратник. Скажи еще о том, что Огалтэ за все спросит.
– Спросят люди. Пристав, префект…
Ферул осмелился тронуть клинок пальцем, чтобы отвести его в сторону, но Артем нажал сильнее, острие пропороло кожу, потекла кровь.
– У меня много золота, – выдавил брантер, – половина твоя. Отпусти меня. Я исчезну из этих мест.
– Подашься к хозяевам? К королю Седуагану? Но кому нужны предатели? Король не дурак, понимает – кто предал раз, предаст и второй. Ты не знал, Ферул, что ценятся верные люди? А такое дерьмо, как ты, только и годно для подлостей и убийств.
Брантер опять дернулся, острие провело кровавую полосу на шее.
– Кстати, зачем королю магик? Куда вы его везли?
– Зачем тебе?
– Отвечай.
Клинок вошел еще немного, и Ферул, встретив взгляд Артема, поспешил заговорить:
– Я не знаю. Одок сказал, надо отвезти в столицу. Мне заплатили…
– Ну да, кто же слуге говорит о деле.
Ферул закрыл глаза, сдерживая злость. Сейчас он во власти Темалла, надо терпеть.
– Кто пытал магика?
– Никто. Его ранили в бою. Случайно. Кто-то из шустрил. Мы думали довезти его, но магик стал умирать.
– И вы решили допросить его здесь. Все ясно.
Артем произнес это таким тоном, что Ферул мгновенно открыл глаза и побелевшими губами зашептал:
– Не убивай! Я отдам все! Золото, много золота! Ты столько и не видел!
– Я видел столько, что ты даже представить не можешь.
– Не убивай. – Голос брантера сорвался на скулеж. – Я буду твоим слугой! Что хочешь сделаю. Только скажи.
– Ферул, – позвал Артем.
– Да?
– Оближи собаке хвост!
Это было страшное оскорбление! Что-то вроде предложения заняться любовью с ослом или бараном, то есть утверждение будто этот человек – извращенец.
Тот, кто слышал такое в свой адрес, нападал сразу, без слов. И старался убить обидчика. Причем потом его могли и оправдать в суде.
Ферул вздрогнул, поднял руку, желая схватить клинок, но Артем нажал сильнее и фальшион мгновенно пробил шею и перерезал позвонки. Брантер замер, остекленевший взгляд, полный ненависти, уставился на поисковика.
– Артем! – раздался за спиной голос Михаила. – Готово. Можно… гм… работать.
Артем вытер клинок, убрал его в ножны и подошел к лежащему магику.
Михаил хорошо поработал. Остановил кровотечение, заправил кишки обратно, обработал рану и закрыл пластырем. Вкатил еще обезболивающего, а потом и парорект для стимуляции речи. Это был новый препарат, только недавно прошедший испытания в специальной лаборатории госбезопасности.
Гаюман выглядел неплохо. Ушла бледность со щек, дыхание выровнялось, напряжение спало. На лице играла слабая улыбка – побочный эффект действия пароректа.
Артем присел рядом, осторожно спросил:
– Гаюман, ты как?
– Что это? Снадобье?
– Да. Чтобы снять боль.
– Я не чувствую боли. Странно, я думал, что только мы можем защищать тело от боли.
Речь магика была замедлена из-за стимуляторов, жесты вялые. Он и соображал с некоторым трудом, парорект блокирует мозговую активность, но в то же время не мешает работе памяти.
Также были блокированы эмоции, хотя магик полностью не утратил их, видимо, его способности частично нейтрализовывали действие препарата.
– Что хотели от тебя эти люди? Скажи, пожалуйста, Гаюман.
Артем говорил медленно, тягуче, ласковым голосом, как и положено при допросе под пароректом. И взглядом держал взгляд Гаюмана.
Тот не спешил с ответом.
– Что им надо было, почему они тебя пытали?
– Они хотели имя друга.
– Друг в королевстве?
– Они хотели его имя, – несколько невнятно ответил магик.
– Он из империи?
– Да.
Видимо, речь шла о шпионе, сидящем в Догеласте. О нем каким-то образом пронюхала тайная служба короля. А вот как они узнали о том, что его будут искать? Или простая догадка?
– Это и наш друг. Его зовут… как его зовут?
– Тон Провок. Цензор Провок. Его послали… отправили.
– В Догеласте?
– Да.
– Зачем его послали?
Кажется, Гаюман не хотел отвечать. Он морщил лоб, напрягал мускулы лица, но противостоять препарату не мог.
– Они считают, что Седуаган в сговоре с хордингами. Чтобы забрать все домининги себе.
Артем покосился на Михаила. Тот внимательно следил за магиком, держа наготове шприц.
– Они просили факторум… я должен был найти.
– А разве Провок пропал? Где он?
– Не знаю… Не могу его нащупать… Не вижу… Он мертв… наверное.
В империи считают, что Седуаган сговорился с хордингами – чудеса! Насколько надо не владеть обстановкой, чтобы думать, будто король потерпит полное разорение соседей только ради захвата власти над пустырем?! Или в империи судят по себе?
Во всяком случае, теперь понятно, что делал магик в доминингах. Его просто использовали как ищейку с особым даром. Значит, шпионская сеть империи в королевстве разгромлена. Или просто пропала. Ну да, ведь Охочи вернулся домой. Но разве он был единственным резидентом?
Слишком много новых вопросов вызывали признания магика, но на большинство из них поисковики не могли найти ответы. Да и не нужны они. Лезть в дебри тайного противостояния двух разведок глупо. Не те возможности, не те задачи. Ясно одно – империя не знает обстановку в доминингах в целом, а значит, не может планировать каких-либо действий.
