— Вот вернется мой адвокат, — бархатистым голосом, не скрывая иронии, ответил тот, — тогда и зададите. Соблюдайте порядок, господин сотрудник.
— Ничего, сука, — полковник чуть наклонился вперед, — на эти вопросы ты ответишь без адвоката! Где второй аппарат для перемещения? Где Дзанетти? Как вы держите связь с другим миром? И за каким чертом вы убили Боллера? Боялись, что он попадет нам в руки?
Лицо Нармахача стремительно побледнело. Уверенность и довольство слетели с него, как старая краска со стены. Он откинулся назад, влип спиной в кресло и смотрел на Трофимова с испугом.
— Что? Что вы хотите?
— Я тебе, падла, уже сказал! Где второй аппарат?! Где Дзанетти?! Как вы поддерживаете связь с другим миром?! Ну?! Язык отсох? Или думал, мы не узнаем? И о пропавших людях, и о нашем агенте, которого твои кретины захватили? Это там вы держите клонов?
Полковник нагнулся еще ниже, приблизив свое лицо к перекошенному лицу Нармахача.
— Это уже не безобидное выращивание клонов! Это штука посерьезнее. И посекретнее. Настолько, что тебя потихоньку прихлопнут где-нибудь, чтобы не трепал языком. Ибо выносить на всеобщее обозрение гостайну никто не станет. Спишут труп на самоубийство от раскаяния, и все! Влез ты в чужую игру, где таким малькам не место! Там акулы плавают с ядерными плавниками! Понял, сволочь, чем это пахнет?
Нармахач понял. Почему-то сразу поверил незнакомому сотруднику, говорившему настолько откровенно, насколько может говорить высокопоставленный чиновник, облеченный полномочиями и властью. Властью достаточной, чтобы действительно убрать его как пушинку с рукава рубашки.
— Н-но, но!..
— Что ты занокал?! Ты отвечай! И помни: слово адвокату, жене, прессе — и ты труп. Никому, даже следователю! Уяснил?
— Д-да…
— Молоток! А теперь выкладывай четко и подробно.
Трофимов извлек из кармана микродиктофон и включил его.
— И побыстрее. От скорости твоего излияния зависит твоя жизнь.
Нармахач рассказал все, что знал. Круг лиц, имевших доступ к информации. Круг исполнителей разного уровня. Перечислил тех, кто сейчас был в другом мире. Рассказал о «станках» — устройствах переноса. Коротко обрисовал планы относительно другого мира. Понимая, что его жизнь висит на волоске, дважды повторял:
— Мы хотели освоить его. Создать базу, потом основать город. Клянусь, ничего такого! Ничего незаконного!
Трофимов пропускал мольбы мимо ушей. Следовало давить на Нармахача, не ослабляя натиска. Пока тот не пришел в себя и не начал соображать.
Член руководства корпорации «Фантазия», миллиардер, популярная личность, плыл, как боксер при нокдауне. Таял, как воск. И выливал информацию, как Ниагарский водопад. Трофимов слушал через слово, ловя суть. Остальное потом прослушает и проанализирует вся группа.
Под конец импровизированного допроса спросил:
— Кто из ваших спонсоров знал о параллельном мире? Кто там бывал?
Нармахач вновь побледнел и упавшим голосом произнес:
— Жан Мерро и Виктор Налиманов. Еще хотели организовать круиз, показать все. Однако база не совсем готова. Вот и отложили «поездку».
— А клонов готовили для них?
Нармахач чуть смутился, кивнул.
— Ясно. Сладенькая приманка для кошельков.
Полковник рывком поднял голову Нармахача и, глядя тому в глаза, раздельно произнес:
— Помни, о чем я сказал. Молчание — залог твоей жизни! Одно слово на стороне — и ты труп.
Тот судорожно сглотнул и заморгал.
— Яс-сно…
Полковник проверил запись диктофона и быстро вышел из комнаты. Весь разговор занял двенадцать минут. Которые полностью изменили ситуацию. Но, к сожалению, пока не облегчили ее.
4
Жан Батиста Мерро, финансовый магнат, владелец двух концернов, имеющий бизнес в области высоких технологий и энергетической отрасли, меценат и филантроп, находился на одном из островов Сейшел. Этот остров был его собственностью. Чем-то вроде загородной виллы.
Небольшой такой островок, около сорока квадратных километров. Вилла, сад, три бассейна (один крытый), спортплощадки для тенниса, гольфа, фитнеса, беговые дорожки. Конечно, были вертолетная площадка, пристань, две яхты, катера, скутеры… Даже небольшая подводная лодка класса «GN» — гражданский вариант. Человек, у которого в кармане восемнадцать миллиардов долларов, может себе позволить все, что взбредет в голову.
На острове Мерро проводил около полутора месяцев в году, совмещая отдых с работой.
Этот приезд не был запланирован заранее. Мерро прилетел сюда всего сутки назад. В сопровождении усиленной охраны. Кроме дюжих парней с пистолетами и карабинами, безопасность острова обеспечивали патрульные на мотоциклах и катерах. В небе кружил вертолет, осматривая окрестные воды.
На усиленном варианте охраны настоял сам Мерро. Не объяснив толком начальнику охраны причину, он приказал стянуть на остров дополнительные силы. Начальник охраны молча повиновался, зная, что, раз хозяин не сказал всего сразу, не скажет и потом. Единственное, что отметил шеф безопасности, это выражение испуга на лице всемогущего магната. Испуг, граничащий с паникой. Что выглядело чем-то невероятным…
Между тем Мерро действительно испугался. Страх вообще был его характерной чертой. И хотя это звучит странно, страх помогал ему в жизни. Помогал находить правильные решения, отыскивать лазейки, не попадать в ловушки и идти к цели кратчайшим путем. В сущности, страх исполнял роль проводника, охранника и советчика.
Часто бывает, что люди испытывают страх оттого, что чего-то не знают. Мерро же боялся, потому что знал очень много. И еще о большем догадывался.
Сейчас, сидя в личном кабинете на первом этаже виллы, отгороженный от внешнего мира бескрайними океанскими просторами и бронированными стенами, он вспоминал историю своего страха. Который и поставил его в нынешнее положение, по сути дела, беглеца…
Первый раз он ощутил приступ инстинктивного, липкого страха, когда заработал первый миллиард. Именно тогда молодой тридцатитрехлетний бизнесмен понял, что деньги сами по себе не спасут его ни от происков завистливых конкурентов, ни от жадных чиновников, ни от глупых политиков. Чтобы сохранить и преумножить капитал, надо самому идти в политику. Влиять на обстановку, на ситуацию в мире.
Мерро попробовал войти в политический бомонд, когда его капитал утроился. Но, к своему изумлению и огорчению, увидел, что в одиночку, даже владея немалыми капиталами, ничего сделать не может. Ибо на вершине политического Олимпа сидели не менее богатые, но более изощренные и жадные дельцы. А чтобы переиграть их, заставить слушать себя, надо было создавать свою коалицию, перетягивать на свою сторону людей, давить противников.
