«Новых сообщений из Нисибиса нет. По мнению первого префекта претория Марка Скавра, римляне могут держаться в осажденной крепости сколь угодно долго. Царь Месопотамии Эрудий лично прибыл в Рим для переговоров с императором Руфином. Есть сведения, что в Месопотамию будут посланы дополнительные войска».
«В Аквилее созвано экстренное заседание Большого Совета».
"Коллегия фециалов
[69]
заседает непрерывно. В этот раз им нетрудно будет доказать справедливость своего решения. Рим на пороге войны. Двери храма Двуликого Януса вновь откроются".
«Сегодня начинаются Мегализийские игры. Бои гладиаторов, происходящие в Александрии, вызвали бурный интерес. Император Руфин не сможет прибыть на игры, но первый консул будет присутствовать в амфитеатре на открытии и закрытии игр».
«Акта диурна». Канун Нон апреля (4 апреля)
Они ждали штурма со дня на день, но все равно штурм начался неожиданно. Поле вокруг города ожило, забурлило, и тысячи людей кинулись к стенам. С визгом и криками волочили грязные пленники огромный таран к воротам. Две батареи монголов открыли огонь, но пушки были установлены слишком далеко, и снаряды взрывались среди своих. Орудия тут же умолкли.
Не монголы тучей неслись к стенам — это бежали подгоняемые плетьми крестьяне, захваченные в соседних поселениях или в окрестностях Нисибиса. Монгольские всадники безопасно скакали среди них, зная, что в своих осажденные стрелять не будут. От летящих стрел небо над Нисибисом стало черным. Легионеры замешкались, кое-кто даже опустил винтовки. Немолчный вопль отчаяния повис над городом — ополченцы узнавали своих родственников и друзей и выкрикивали их имена, как будто это могло спасти пленных.
— Огонь! — рявкнул Рутилий.
Одна из пушек на бастионе плюнула картечью. Бегущие к стенам пленники полегли, будто десница великана раскидала их по полю.
К Рутилию подскочил немолодой ополченец.
— Мы не можем стрелять! Не можем! — кричал он на латыни с сильным акцентом. — Там мой брат и мой племянник. Не могу.
— Огонь! — орал трибун. — Или на штурм Антиохии ты побежишь впереди монголов, а свои будут стрелять в тебя.
Римляне наконец открыли огонь. Несколько горожан кинулись на легионеров, и на стенах завязалась настоящая потасовка. Лишь когда Рутилий застрелил двух бунтарей, среди защитников воцарилось подобие порядка. Трибун приказал по мере возможности целиться в монголов, но приказ этот был невыполним — варвары всякий раз укрывались за пленными. Выстрелы, казалось, вообще не причиняли наступающим вреда. Если кто и падал, то на его место тут же становился другой и продолжал бег. Зато стрелы жалили смертоносными осами. То там, то здесь слышались крики боли и проклятия. В нескольких местах одновременно разорвались гранаты монголов.
— Вот из чего они стреляют, — сказал Квинт, указывая на черную трубу, которую держал на плече монгольский всадник. — Назовем это гранатометом.
— Откуда такая вещь у варваров? — изумился Элий.
— Они захватили империю Цзинь. А китайские инженеры мастера на всякие штучки. Сними-ка этого красавца, — приказал Рутилий Неофрону.
Преторианец прицелился. Монгол взмахнул руками, уронил свою черную трубу и, слетев с коня, утонул в сером море пленных.
— Гранаты беречь. Патроны тоже, — приказал трибун.
В такую минуту надо ни о чем не думать — просто стиснуть внутри себя что-то жалкое, рвущееся наружу, скулящее. Элий не знал, что он подавляет в себе — безумный ужас или безмерную жалость.
«Нас слишком мало…» — только и позволил себе подумать Элий.
Взгляд его упал на сидящего в тени зубца ополченца в стеганом самодельном нагруднике и в шлеме, постоянно сползающем на глаза. Широченные лазоревые шаровары скрывали округлость бедер. Женщина? Все может быть. Женщины вступали в ополчение порой охотнее мужчин — они прекрасно знали, что ждет их в случае падения стен. Ополченец повернулся, и Элий узнал Роксану.
— Что ты здесь делаешь? Тоже собираешь материал для книги?
— Почему бы и нет? — отвечала она, клацая зубами.
— Стрелять по всадникам с черными трубами! — отдал приказ Рутилий.
И тут же граната ударила в полуразрушенный зубец стены. Осколки кирпича, известковая пыль. Вопли боли и отчаяния. Двое раненых и один убитый. Все трое — горожане.
Первая лестница ткнулась лапами в стену. Визжа, наверх полезли атакующие. Пленные впереди, монголы сзади. Вниз полетели гранаты. Лестницы разлетались щепками, гроздья людей ссыпались вниз. Под стенами образовалось кровавое месиво. Оно чавкало под босыми ногами вновь прихлынувших к стене пленников. Несчастные толпились внизу, ожидая своей очереди. Будто не за смертью явились сюда, а за хлебом.
В одном месте нападавшие добрались почти что до края стены. Брошенная вниз граната убила нескольких людей, но не причинила лестнице никакого вреда. Двое гвардейцев пытались оттолкнуть лестницу шестом, но им недоставало сил. Элий бросился к ним. Квинт — следом. Вчетвером они уцепились за шест и налегли. Лестница принялась выпрямляться. Повисшие на ней люди напрасно тянулись к стене — каменный зубец неумолимо удалялся. Беспомощные ободранцы вопили на разные голоса. Сидевший на верхушке лестницы монгол выстрелил из пистолета. Пуля вошла стоявшему впереди Элия гвардейцу в плечо. Преторианец пошатнулся, но жердь не выпустил. Раненый был у самого края стены.
— Назад! — крикнул Элий.
Но раненый его не слышал и продолжал цепляться за шест. Лестница встала вертикально. А сидящий на вершине лестницы выстрелил вновь. Дважды. Он целился в Элия, но промахнулся. Одна пуля ударила в каменный зубец, вторая раздробила раненому гвардейцу колено.
— Налегай! — крикнул Квинт.
Еще мгновение, и лестница обрушится вниз. Еще мгновение, и раненый повиснет над пропастью. Элий ухватил его за броненагрудник и попытался оттолкнуть в сторону. Но преторианец не отпускал шест, и лестницу поволокло назад.
Элий заорал и ударил ребром ладони по пальцам гвардейца.
Тогда пальцы раненого наконец разжались, и преторианец повалился под ноги Элию. Теперь все разом навалились. Лестница вновь пошла вперед. Монгол размахивал саблей, но до римлян ему было не дотянуться. В отчаянии он метнул саблю, и она, вращаясь, будто пропеллер со взорвавшейся авиетки, пролетела рядом с головой Элия. Ветром обдало щеку. Тут на подмогу подоспела Роксана. Помощи от нее чуть, но и эта мышиная добавка силы подсобила — лестница опять встала почти вертикально. Стрела на излете ударила Элия в броненагрудник, но не причинила вреда. Надо было еще немного подать вперед. Шагнуть некуда. Прямо у ног Элия лежал раненый гвардеец. Элий наступил ему на грудь и навалился на шест. Раненый заорал. Его вопль слился с криком повисших на лестнице людей. Человек под ногой Элия корчился и кричал от непереносимой муки. Еще секунда, еще… крик разрывал барабанные перепонки. Неужто боги в Небесном дворце не слышат этого вопля?!
