Над торгом стоял сплошной гул сотен глоток, сдабриваемый пиликаньем струнных инструментов и свистом дудок заезжих трубадуров.
Для нас с Антоном, видевших подобные мероприятия, все было вполне привычно, обыденно. А вот Невед вертел головой, моршась от шума.
Я первым разглядел широкий проход между торговыми рядами, специально сделанный для конных и пеших, и направил туда коня.
– Проезжаем!
– А закупки? — крикнул Невед.
– Потом.
Тот не понял, но я махнул рукой, и инженер послушно повернул коня.
– Найдем постоялый двор, снимем номер, перенесем вещи. А уж потом на базар, — объяснял ему Антон. — Нечего с таким грузом по улицам шастать.
* * *
Мы проезжали мимо рядов, бросая взгляды по сторонам. Ярко раскрашенная посуда, сапоги разных фасонов, блестящие на солнце клинки ножей и кинжалов, целые горы фруктов, отделанные шитьем кафтаны...
Спорили торговцы, ругались из-за товара покупатели, нудно ныл калека, прося милостыню, орал обворованный мужик, визжала затисканная в толчее молодка.
Ближе к выходу палатки и столики поредели. И мы увидели впереди разноцветный купол и высокий помост под ним. На помосте выделывал сальто ловкий парень, затянутый в черное трико. Он прыгал через голову вперед-назад, садился на шпагат, стоял на голове, не прекращая жонглировать тремя кинжалами. Потом вдруг замер, присел и с разворота кинул кинжалы один за другим в деревянный прямоугольник, стоящий метрах в пяти от него. Клинки вошли в дерево точно один под другим. Последний перерубил тонкую веревку, что удерживала бумажного воздушного змея. Змей взлетел над площадью и повис на высоте десяти метров. К нему была привязана еще одна веревка.
Зрители — человек тридцать — закричали, захлопали. В стоящем на краю помоста маленьком блюдце зазвенела медь.
– Еще и балаган есть, — хмыкнул Антон. — Богато живут.
– Вон еще, гляди.
Я кивнул в сторону, где стоял другой помост. Чуть ниже первого. На нем была натянута ширма. Из-за ширмы торчали две куклы. Одна явно женская. Облаченная в набедренную повязку, с непомерно большой грудью. В руках молния в виде зигзагообразной стрелы. Вторая фигура — здоровенный мужик. Он то и дело падал на колени. А кукла-женщина потрясала молнией.
– Очень актуальная постановка, — сказал я.
– В смысле?
– В смысле — сценка из реальной жизни. Баба с молнией, несомненно, гарпия. А мужик...
– А мужик и есть мужик. Захват пленного? Будущего осеменителя?
– Вроде того. Интересно, как здесь изображают оружие гарпии.
– Ничего особенного, — буркнул подъехавший Невед, — примитивный уровень...
– Не скажи. Это шоу — отражение реальности, каковой ее понимают аборигены. Молния — образ. Видение. В представлении людей гарпии бросают во врагов молнии. То есть что-то блестящее и смертельно опасное.
– Ну?
– А что может быть блестящим и опасным в десятом-одиннадцатом веках?
– Стрела. Болт арбалетный. Какая-нибудь огненная смесь. Их уже умеют делать.
– Да. У нас это был «греческий огонь». Но подобная, с позволения сказать, техника — вещь громоздкая и тяжелая. В руке не удержать. Тем более в женской. А тут ясно передано — молния в руке.
Невед пожал плечами, с сомнением посмотрел на куклы и сказал:
– Насчет балагана не знаю. А вот что на нас пялятся некие типы, это да. По-моему, это воришки.
– Вполне может быть. В таких местах их полно. Внимательно следи за вещами и не зевай.
Мы подъехали ближе к помосту и расслышали слова незамысловатой песенки. Исполнял ее актер, державший куклы. Музыкальное сопровождение обеспечивала молоденькая девчонка лет пятнадцати. Она сидела рядом с помостом и перебирала струны некоего инструмента, напоминавшего гусли, балалайку и арфу одновременно. Доска с дырой, четыре струны, дека... Струны, конечно, из жил, а не из металла. Но звук выходил вполне приличный. Правда, простенький. Не тянул и на три аккорда.
Меня больше интересовали слова. И хотя за гомоном голос певца был не очень слышен, но разобрать можно.
Что-то о рыбаке, вытащившем сетями вместе с рыбой некую рыбку... которая обернулась грозной гарпией... Та требует подчинения и исполнения долга. А рыбак не хочет, боится. Да и не знает, как с рыбой поступить, чтобы долг исполнить...
Эти слова у слушателей вызывают громкий хохот. А актер на куклах еще и демонстрирует процесс...
Потом о наказании, о том, что гарпия забирает рыбака с собой, чтобы тот ублажил еще и подружек гарпии... Обещает осыпать золотом, а за неповиновение сожжет молнией. Ну вот, опять молния!
Рыбаки так и сяк, но спорить опасается. В результате... целый выводок гарпий в следующий раз... и что-то там еще... Антон кривит губы, тоже слышит слова. Невед крутит настройки линготранса (мы ему успели записать словарный минимум).
– Да-а... Неплохо сложено... В самый раз для местных...
– Едем дальше, — сказал я, поворачивая коня.
Метрах в семидесяти от балагана стоял трактир. Небольшое заведение с двумя залами. Один внутри дома, второй на улице под навесом. Здесь было полно посетителей, почти все места заняты.
Тут же, неподалеку, расположились торговцы амулетами, талисманами, любовными зельями. Рядом небольшая площадка, где проходили соревнования по борьбе. Зрители, разгоряченные пивом и вином, азартно подбадривали двух здоровенных борцов. Тоже шум, гам, крики, свист. Гуляет народ...
Проехав торг, мы миновали улицу и оказались у двухэтажного здания постоялого двора, иначе говоря — гостиницы. Добротное деревянное строение довольно больших размеров. В окнах вместо бычьих пузырей разноцветная слюда. Перед входом широкая коновязь. Рядом конюшня. А чуть в стороне несколько столов — для тех, кто хочет посидеть на свежем воздухе.
– Подходящее место, — выдал итог осмотра гостиницы Антон. — И от торга недалеко.
– Остаемся, — киваю я. — Если места есть.
Места были. Буквально перед нами съехали несколько человек и освободили две большие комнаты. Одну тут же заняли какие-то торговцы, а вторая досталась нам. Владелец гостиницы — средних лет толстый мужик, безбородый и с густой кудрявой шевелюрой — окинул нас внимательным взглядом и назначил цену. По-моему, слегка завышенную. Но я торговаться не стал. Некогда. Отдал две мелкие серебряные монеты, получил горсть меди на сдачу и большой ключ.
– Второй этаж, шестая, — пробурчал владелец. — Лошадей можете оставить, отведут.
– Благодарю, мы сами.
Мы поставили коней в конюшню, сняли вещи и седлай поднялись в номер.
– Да-а, — протянул Антон, — не «Хилтон».
– Сойдет для сельской местности.
