— Благодарю, Сергей, — склонил голову профессор.
— Не за что, доктор. И не надо представлять нас какими-то зверьми. Мы тоже полагаем, что лишняя жестокость неприемлема.
— Извините! — поспешно ответил Новистра.
Эти земляне вызывали у него все больше удивления. Причем хорошего удивления. Они очень молоды (по его меркам), но в жизни повидали столько, что и на десять старцев хватит. Однако не ожесточились, не стали машинами для убийства. И рассуждали всегда здраво и очень мудро. Откуда у них это? Неужели сама жизнь научила?..
— А что ты хотел с ними сделать? — спросил Сергея Антон.
— Честно говоря, не думал. Не до того было. Но с Новистрой согласен — убивать не стоит.
— Но мы убирали других пленных.
— Тогда были единичные… экземпляры. Да и убирали мы их не здесь. Будем считать, что мы… стали более гуманными.
Толик посмотрел на Серегу и Антона, фыркнул. Потом вдруг сказал:
— Предлагаю не ломать головы, а возложить сие решение на Артура. Он лучше знает.
Друзья дружно посмотрели на него и… согласились. Пусть решает Артур.
— Добрые вы, — протянул я, выслушав Серегу. — Мало мне забот, вы еще и эту подкинули.
— Давай-давай! — оторвал нос от упаковки с чипсами Антон. — Тебе честь оказана и высокое доверие. Оправдывай. Ты становишься истиной в последней инстанции. Вот и выноси вердикты.
Антон ловко увернулся от запущенного в него комка смятой газеты, бросил в рот порцию чипсов и растянул губы улыбке.
— Ладно. С пленниками решим потом. Сунем их в какой-нибудь средневековый мир, пусть живут… Сколько смогут.
— Смогут они почти сто лет. И даже больше. А вот доживут ли…
— Это их проблема…
— Через два часа мы проводим изъятие установки. Потом сворачиваем базу в Мексике. И… сюда. У тебя какие планы?
— Если честно, план один. После обеда я свою девчонку хочу отвести в ресторан. Сегодня местный праздник. Отметим. Антон, одно слово — и в тебя полетит молоток!
— Молчу, молчу!! — Тот поспешно выставил руки перед собой. С великим трудом сохраняя серьезное выражение лица, торопливо добавил: — Я, наоборот, рад за тебя! Хоть кто-то образумит нашего супермена! Все, правда, видишь — серьезен как никогда!
Я положил молоток на стол и погрозил ему пальцем. В этот момент заржал Серега. Наверное, у меня был такой вид, что сдержать эмоций он не смог. Потом не выдержал Антон. Ну что с ними поделать! Гады, блин!
И я сам растянул губы в улыбке. Действительно, дожил!..
Они ушли на Годиан через десять минут. Еще раз обговорили порядок действий и связи. Определили время прибытия Харкима и Бутурмена с напарником для работы здесь, на временной базе. Мне надо их встретить и обсудить рабочие вопросы.
Парни обещали прибыть в Самак часов через пять-шесть. Тогда и будем решать, что делать дальше.
Простившись с ними, я включил компьютер и стал просеивать всю информацию по Русинии, каганату и Самаку. Пока мы здесь, надо быть в курсе всех событий.
Поставив компьютер на запись нужных данных, я позвонил Милене. Пора назначать время встречи…
5
Она прибежала сама. Не позволив заехать за собой. Сказала, что неудобно. Кому и почему — не объяснила. Ворвалась в квартиру, чмокнула в щеку и сразу заговорила.
— Что в городе творится!..
— … Пострадавших солдат вывозят из зоны поражения!..
— … Наши войска прорвали оборону каганата и идут в глубь их территории. Авиация и ракеты наносят удары. Окруженные части противника сдаются в плен или уходят назад…
— … Управление строительства получило приказ в кратчайшие сроки возобновить строительство магистрали…
Я усадил ее на колени, но Милена быть без движения не могла. Энергия так и бушевала в стройном теле. Вскочив, она стала расхаживать по комнате, забредая иногда на кухню — смочить горло водой или соком.
Мешать ей не стоило. Я только слушал, привычно просеивая рассказанное и сопоставляя это с тем, что узнал раньше. Когда Милена немного угомонилась, спросил:
— Мы в бар идем?
— А? Да. Идем. Только мне переодеться надо.
— Конечно. На моих… четыре часа ровно. Часа тебе хватит, чтобы одеться?
— Хватит. Душ приму, переоденусь…
— А ты можешь надеть платье?
Милена удивленно посмотрела на меня.
— Платье? Могу, конечно, но на улице холодновато…
— Накинь плащ. Да и на улице мы будем мало, на машине быстро доедем, не замерзнешь.
— А… — Она встала рядом со мной, уперев руки в боки, что придало ей немного воинственный вид. — А чего это ты так хочешь, чтобы я платье надела?
— Ну-у… Тебе очень идет в нем. Такая женственная становишься, милая…
— А в брюках или шортах я не женственная?
Ее голос слегка зазвенел. В глазах прыгали огоньки. Она шутила, но готова была всерьез отстаивать свое мнение. Я это отлично знал, поэтому вскинул руки и признал:
— Очень женственна.
Потом встал и подошел к ней. Обнял за талию и тихо повторил:
— Я тебя прошу. Пожалуйста.
Милена несколько секунд смотрела мне в глаза, потом кивнула.
— Хорошо. Надену платье. Есть одно… два раза всего надевала… Только тогда в час не уложимся.
— Ничего. Я подожду.
— Тогда поехали.
Судя по голосу, ей самой захотелось прийти в бар в платье. Ведь последний месяц она не вылезала из брюк. Какая женщина это стерпит?
В бар мы приехали к шести. Милена слово почти сдержала, приводила себя в порядок, готовилась и наряжалась быстро. По женским меркам быстро. Я успел послушать пару выпусков новостей, посмотреть передачу из столицы возрожденной Русинии и ответить «да» на два десятка вопросов своей подружки относительно ее вида, прически, наряда, сумочки и цепочки.
В «Белом камне», несмотря на довольно ранний час и непростую обстановку в городе, было достаточно много народу. По крайней мере все кабинки в малом зале уже заняли, и мы сели за столик на четверых, уж в очень удобном месте он стоял.
Милена выглядела изумительно — темно-красное платье с открытыми плечами и декольте плотно облегало стройную фигуру. Для улицы поверх него она набросила пиджак. Узкие изящные туфельки на высоком каблуке дополняли наряд. Волосы уложены в высокую прическу. Я впервые видел свою девушку в таком виде и поначалу глаз не мог отвести. Впрочем, потом — тоже.
И как выяснилось, не только я. В баре сидели десятка две человек, были и военные, и гражданские. Со спутницами и без. И все восхищенно смотрели на мою Милену. Даже женщины. Хотя в их глазах восхищение было пополам со злостью…
