— Да, конечно. Командор Оскольт лично подберет бойцов. Парни рвутся в бой.
— Мстить за убитого?
— Д-да… Я все понимаю, — невольно вздохнул Эгенворт. — Сам воевал, помню, каково это — первый раз терять товарищей… Поэтому и не осуждаю их. Так всегда, добрые намерения уступают место примитивной ненависти, когда речь идет о том, чтобы ответить за своих.
— Ничего. У них еще будет случай отомстить. Миров еще много, войны идут везде… кто-нибудь да попадется…
— Да, отведут душу, — согласился я с Марком. — Главное — пролить кровь, а чью — не важно.
Эгенворт недоверчиво покосился на меня, думая, что это шутка. Но я говорил серьезно. Так оно зачастую и бывает — мстишь не тем, кто убил, а тем, кто в этот момент по ту сторону фронта. Отправишь несколько человек к праотцам, и легче на душе. И перед погибшим вроде как не стыдно…
Через час Оскольт лично привел четырех человек. Старший группы прикрытия Ламист Бутурмен и его бойцы. Бутурмен как раз и был в той группе, что налетела на анкиварцев. Он, конечно, держался, но в глазах такая злость и страдание, что не увидеть невозможно. Наглядное подтверждение старой истины.
— Задача ясна? — спросил Марк.
— Да.
— Готовы?
— Да.
— Выступаем через три часа. Сбор на станции. Кто с кем идет, решим там.
— Ясно.
Вот с кем легко в общении! Люди военные, привыкли к конкретике и четкости приказов.
— Ну что, используем старый способ выбора места? — спросил Харким, глядя на карту второго сектора. — На-ап-ример-р…
— Э, э! — воскликнул Антон. — Хватит с тебя! Ты уже навыбирался! Моя очередь.
Харким виновато развел руками: мол, разве ж я хотел?.. Антон встал у карты, оценивающе посмотрел на нее, водя пальцем у экрана. Потом решительно ткнул в точку.
— Второе пространство, десятое сопряжение, первый расход. Во!
Я равнодушно кивнул. Во так во… Глянул на Бутурмена и его напарника.
— Готовы?
— Готовы.
— Попрыгали.
— Что?
— Так… традиция…
Старший техник, готовивший установку к переходу, дал отмашку.
— Можно.
— Отлично. Вперед, господа!
«Контур» любезно перебросил нас в новый мир, выбрав на этот раз точкой выхода центр заброшенного курятника. Небольшое строение, непонятно как удерживающее вертикальное положение. Крайняя степень гниения досок, опорные бревна аж зеленые от наросшего мха, над головой дырявое покрытие. Насесты, исцарапанные многими поколениями пернатых, под ногами месиво из куриного дерьма, земли и опилок.
— У тебя талант переносить нас в самые живописные места на планете, — проворчал Антон Харкиму, выдирая ноги из земли.
Амбре в курятнике было такое, что мы дышали через раз. Вдобавок здесь явно недавно прошел дождь, размочив густое месиво. Так что каждый шаг давался с трудом. Однако курятник курятником, а дело делать надо.
— Ламист, вы на страже. Невед, пока ничего не распаковывай, держи установку в готовности. Антон.
— Уже иду, — проворчал тот, подходя к двери.
Дверь тоже выглядела не лучшим образом. Шесть досок с дырами и выщербинами.
Мы прильнули к щелям.
Одного взгляда хватило, чтобы понять — это брошенная деревня. Одноэтажные дома с заколоченными окнами и дверьми, заросшие лопухами и крапивой палисадники, исчезнувшие под сорняками огороды, ветхие заборы…
— Антон?
— Чисто.
— Чисто. Выходим.
Осторожно отставив дверь в сторону, вышли на улицу, держа оружие наперевес. Взгляд по сторонам, вверх, опять по сторонам.
— Куда-куда вы удалились?.. — пропел Антон. — Тишина.
— Осмотрим соседний дом. Если пусто — переходим туда.
Соседний дом — деревянное строение с треугольной крышей, просторной верандой и тремя комнатами. Жилая комната, большая кухня, как это принято в деревне, с огромной печью и еще одна комнатушка — что-то вроде спальни. Мебель — кровать, два старомодных шкафа, столы, стулья, табуретки. Краска потускнела, лак сошел, видны пятна. Веранда когда-то была застеклена. Теперь осколки стекла валяются под ногами вперемешку с опилками и мусором.
— Двадцатый век как минимум, — констатировал Антон. — На крыше стойка с оборванными проводами, в комнате две розетки и два выключателя. Проводка на стене…
— И радио, — показал я на валявшийся в углу корпус небольшого переносного радиоприемника.
Пластмасса разбита, торчит расколотая диодная лампа, на ребре корпуса наполовину отколотая эмблема.
— Зови наших, а я пока осмотрюсь.
Антон кивнул и исчез во дворе, а я вышел на крыльцо и поднял бинокль. Повел им из стороны в сторону.
Деревня небольшая, дворов на пятьдесят. Часть домов сожжена, часть заколочена. Некоторые, как и «наш», брошены открытыми. Над большинством поваленные или погнутые антенны. Вдоль домов столбы электропередач. Провода порваны, лежат на земле. Всего одна улица, вдоль нее грунтовая дорога, за дорогой луг, за лугом узенькая речушка. Видны остатки деревянного моста. Три колонки, столько же колодцев.
Множество плодовых деревьев. Судя по листве и спелым плодам, здесь конец лета — начало осени. Тепло, не меньше двадцати по Цельсию.
Почему отсюда ушли люди?..
Антон привел группу. Харким сразу же начал готовить аппаратуру. Мы с Антоном ему помогали. Бутурмен посадил напарника у окна, а сам пошел на веранду. Их дело — следить за обстановкой.
Включив и протестировав аппаратуру, инженер приступил к сканированию. Антон вышел на веранду, а я остался рядом с инженером, наблюдая за работой. Как-никак тоже инженер и тоже имел дело с техникой. Правда, моя техника по сравнению с этой — вчерашний день. Даже позавчерашний.
Через десять минут Харким выдал первые результаты.
— Присутствие датлайцев подтверждаю. Они разбросаны по разным континентам планеты группами по три и четыре человека. Всего двадцать разведчиков. Установку не фиксирую. Видимо, отключена и замаскирована.
— Они сидят на месте?
— Сейчас да… Нет, одна группа едет. Скорость — шестьдесят километров в час. Автобус или машина… Дальше. Уровень развития — двадцатый век, вторая половина. Множество источников радиоизлучения, работают радиостанции, телестудии. Около полусотни спутников на низкой орбите. Одна орбитальная станция. Я записываю некоторые передачи для анализа. Да, еще. Множество языковых групп. Дешифровка займет некоторое время, но я сразу отмечу три основных. Русский, английский и китайский.
Харким посмотрел на меня и как-то обреченно вздохнул.
