В какой-то момент все малые корабли Достеи оттянулись назад и начали прикрывать платформы от ударов кренкеров. Осознав тот факт, что флот перешел к обороне, Сомтаун дал приказ на отход.
Этот маневр был давно отрепетирован, неоднократно применен в боевых столкновениях и прошел организованно и быстро. Последними сквозь окна ушли скаутеры из группы прикрытия. Уходили спокойно, враг не стал преследовать достейский флот.
– Потери? – сухо осведомился генерал у своего заместителя, когда флот вышел на орбиту одной из необитаемых планет в звездной системе, соседствующей с Семптарикой.
– Скаутеров и гликкеров уничтожено двадцать четыре, повреждено восемь. Ударных платформ повреждено пять, одна требует капитального ремонта. Два рейдера так же требуют ремонта. Еще уничтожено около двух десятков автоматических станций разведки.
– А сколько уничтожили мы?
Заместитель отыскал нужный файл, сверил его с дополнительными данными и, откашлявшись, произнес:
– Три десятка малых кораблей, четыре больших и два малых транспортных судна, три эсминца. Еще несколько повреждено. Степень повреждения неизвестна. Два авианосца и как минимум один крейсер уничтожены полностью и один сильно поврежден. И один линкор выведен из строя. В походных условиях отремонтировать его весьма затруднительно. Можно сказать, что он потерян.
Генерал промолчал. Результаты более чем скромные, особенно если учесть, что во флоте Негредина около двадцати линкоров, полтора десятка авианосцев, сорок пять крейсеров, около ста пятидесяти эсминцев.
Правда, бой был скоротечным, проведен частью сил и основная задача атаки разведка, а не тотальное уничтожение. И все же… враг показал, на что способен. Шансы в предстоящем сражении у обеих сторон приблизительно равны.
Так он и доложил на совещании в главном штабе. От себя добавил:
– Мы узнали о противнике многое. Но и противник получил достаточно сведений о нас. Они поняли, что мы способы выводить корабли в любую точку космоса мгновенно. И примут меры к противодействию.
– Считаете, наши действия обречены на неудачу? – скрипучим голосом спросил заместитель Хокуэра генерал второго ранга Асбат.
– Считаю, что нам надо изменить план действий, – отчеканил Сомтаун. – Что касается вероятного исхода сражения, полагаю, очень немногие его переживут.
– Ясно, генерал, – прервал его Хокуэр. – Ваша точка зрения будет принята во внимание. Завтра состоится первое заседание штаба по этой теме. Вам будет дано время для доклада. Продумайте свои предложения.
Сомтаун склонил голову, дал отмашку жезлом и вышел из кабинета.
Штаб заседал еще несколько часов, рассматривая результаты недавнего сражения и вырабатывая возможные варианты действия. А потом Хокуэр отправился к префекту Семптарики.
Разговор вышел недолгим. Хокуэр доложил о ходе боя, о принятых решениях и без обиняков сказал:
– Мы вряд ли удержим Негредин, даже если снимем все корабли с дежурства и отправим навстречу врагу. У них все равно будет превосходство.
– Что же нам делать? – мрачным голосом спросил Лайниц.
– Сражаться до конца и… надеяться на чудо.
– Чудо – это земляне?
– Других чудес мы не знаем.
Лайниц вздохнул.
– Если бы мы только знали, как у них там дела. Но вы правы, мы можем только ждать. И надеяться.
Он немного помолчал и уже другим тоном произнес:
– Готовьтесь к сражению, генерал. О дополнительных силах и резервах мы подумаем.
Хокуэр взмахнул жезлом и перед уходом бросил взгляд на небольшой столик у стены. На нем лежала толстая книга, старинная, еще в бумажном издании. Генерал в свое время прилежно изучал историю и книгу узнал. Это был сборник обрядов и молитв одной из древнейших религий Достеи.
«Префект, кажется, вспомнил о религии. Призывает старых богов или молится за землян? Я и сам не прочь вспомнить хоть одну молитву. Или вспомнить имена этих парней с Земли? Смогут ли они выполнить задуманное или мы переоценили их силы? Кто бы знал?!»
5
Насколько авантюрной была сама мысль о подобной экспедиции, Титов начал понимать только после выезда из леса. Он вдруг по-иному взглянул на происходящее и с недоумением и ужасом осознал, что безумная затея может закончиться весьма плачевно. Прежде всего для них.
Четырнадцать человек на чужой планете, без поддержки и связи, без детального знания обстановки, даже без информации о точном местонахождении противника; одни против хорошо подготовленного врага и целой страны! Каковы шансы на успех? Да меньше процента! Чудом будет, если они доберутся до первой группы пришельцев!
И что самое страшное – ничего нельзя переиграть. Обратного пути нет. Победа или смерть! Старый лозунг вдруг стал единственным вариантом. Это ли не безумство?…
Отдав необходимые указания, Титов забился в угол кузова, опустил голову и сидел так без движения, с ужасом осознавая безвыходность ситуации. И прилагая огромные усилия, чтобы не сойти с ума от переизбытка эмоций.
Такое бывает. Балансирование на тонкой грани между сном и явью, когда мозг вдруг начинает мыслить особо ясно и объективно. И привычная оценка ситуации сменяется беспощадно откровенным пониманием происходящего. Иногда люди сходят с ума, иногда покрываются холодным потом, иногда цепенеют, не в силах прогнать это понимание.
А потом наступает долгожданное расслабление, и человек засыпает. Чтобы наутро радоваться, что страшный момент миновал…
У Титова этот период затянулся, и он с содроганием думал о будущем, сдерживая хриплый рык и желание разбить о борт кузова кулаки.
Ловушка! Тупик! Билет в один конец, выписанный проклятыми инопланетянами! И он – полный дурак, согласившийся на авантюру! Это смерть без всякого смысла! Паранойя!..
Неизвестно, до чего бы довело самокопание генерала, но его выручил сидящий за рулем Бойченко. Он проворонил замаскированную лужей яму, и грузовик с размаху влетел в нее передним левым колесом. Машина скакнула, заставив всех клацнуть зубами и зашипеть проклятия.
Титов больно ударился подбородком о колени, прикусил язык и отшиб пятую точку. Боль и отрезвила его, вернула нормальное состояние и даже заставила матюкнуться вслух.
Он провел рукой по подбородку и ощутил во рту солоноватый привкус. Язык прикусил. Ну, Леня, водила хренов!
Через несколько мгновений он вернулся к прежним мыслям, но смотрел на них уже под другим углом. Вспомнил свою истерику и усмехнулся. Хорошо же его прихватило! И только после этого в памяти всплыл давний разговор со Стерботом в пансионате.
«Двойное мышление – так он это называл. Сознание старика в какой-то момент может возобладать над „срединным“ мышлением. И заставить смотреть на происходящее старческим взглядом. Это опасно, особенно в стрессовой ситуации, когда нужно „молодое“ сознание. Стербот говорил об этом и давал советы, как избежать перекоса. Видимо, сейчас тот самый момент настал. А я не отследил это и позволил „старику“ взять верх. Впредь надо аккуратнее с мыслями. А то так и до срыва недалеко…»
