– Тем не менее это происходит. Значит, произошло нечто, что заставило степняков умерить гордыню и выполнять приказы. Что можно предположить?
– Сваливать надо отсюда и побыстрее, – хмыкнул Кир.
– Вильдерг и так гонит караван на пределе. Лошади вот-вот языки до земли вытянут.
– Лучше языки, чем ноги.
– Хэн, ты нашел место их стоянки. Сколько их могло быть? Хотя бы приблизительно?
Сержант потер переносицу и пожал плечами.
– Пять-шесть сотен всадников. Лошадей около полутора тысяч.
– На одного всадника по две лошади.
– В личном отряде вождя или бека каждый имеет по три лошади.
– Это один отряд, – вставил Кир. – А сколько их может быть всего?
Сержант пожал плечами.
– Если оба кочевья послали только постоянное войско… с учетом оставленных дома для охраны… по полторы-две тысячи человек.
– Итого четыре, – произвел простой подсчет Герман. – Но это только два кочевья. Их же пять. И потом, если есть договоренность о совместных действиях, в поход могло выйти и больше. Таким образом, единое войско Степи может дойти до… пятнадцати тысяч всадников.
– Нехило! – хмыкнул Кир. – Концентрированный удар может пробить пограничную охрану.
Бертом поймал напряженный взгляд Мирта и сказал:
– Наши наверняка знают об этом. И готовы встретить степняков.
– Это точно, – подтвердил Герман. – Так как мы уже далеко от границы, скажу, что замысел степняков разгадан. Идет подкрепление. Кочевникам готовят ловушку.
Капрал и сержант повеселели. Знать, что противник готовит удар, и не иметь возможности предупредить своих, было невыносимо.
– Армия справится с вторжением. А нам бы уйти подальше от границы. Где нет крупных отрядов.
– Вильдерга предупредим? – спросил Кир.
– Он и так знает, – усмехнулся Мирт. – Зачем ему наши подсчеты? Напугать сильнее?
– Верно, – одобрил Герман. – Пугать сверх меры не стоит. А то совсем лошадей загонит.
Караван еще полчаса шел на предельной для таких переходов скорости. Потом Вильдерг сообразил, что изможденные лошади будут ни на что не годны. И велел сбавить шаг. Следующий час повозки шли со скоростью уставшей черепахи.
Вскоре слева и справа от дороги выросли холмы – возвышенности до пятидесяти метров высотой. С восточной стороны они были покрыты травой и мелким кустарником. А с западной – сухой потрескавшейся землей и валунами. Сразу за холмами Степь пересекала довольно глубокая трещина – бывшее русло некогда полноводной и широкой реки Шедеша.
Если перед холмами растительность была пышной и богатой, то здесь чахлые травинки едва покрывали землю.
– Это по всей Степи так? – спросил Мирта Кир.
– Не везде. Через пару лиг растительность будет более густая. А потом клочками.
– Аномалия, – сказал Герман. – Как указано в хрониках – кара Всевидящего. Видимо, Степь чем-то прогневала его особенно сильно.
– И небо заволокло, – поддакнул Кир, рассматривая надвинувшиеся тучи свинцового цвета. – Не очень гостеприимный климат…
Через час передовой дозор встретил разъезд кочевников. Увидев их, Вильдерг воспарял духом. Племя Гукула осталось на стойбище! Это была первая хорошая весть за весь поход.
Вождь Самтурек принимал Вильдерга у своего шатра, оказывая тем самым почет. Обычно только бека кочевья и вождей других племен принимают снаружи, остальных внутри.
Перевозчик поклонился, цветасто поздоровался, пожелал здоровых внуков, богатого приплода скота и солнца над головой. Преподнес подарки вождю, его жене и дочери. Вильдерг знал, что старшая жена вождя недавно умерла, поэтому возложил у его ног венок, клубок шерсти и кусок овечьего сыра – дань уважения усопшей.
Вождь, в свою очередь, одарил Вильдерга и пригласил в шатер. Предстояла долгая беседа и торжественный обед.
– Официальная часть закончилась, стороны перешли к встрече без галстуков, – резюмировал Кир. – Нам тоже не мешало бы перекусить.
– Успеем, – отмахнулся Герман. Он с интересом смотрел по сторонам. – Что-то физиономии у этих хозяев Степи не очень радостные.
– Да, веселья от этих типов ждать не стоит…
Кир заставил коня пятиться, отходя от шатра. Глянул по сторонам. Телеги и повозки сворачивали к развалинам какого-то строения. Видимо, там обычно останавливались приезжающие.
– Хэн, они всегда такие? – спросил сержанта Герман.
– Нет. Обычно они более оживленные, особенно когда приходят караваны.
Бертом настороженно смотрел на кочевников, его ладонь поглаживала рукоятку пистолета.
– Ты кого-нибудь знаешь из них?
– Нет, здесь никого.
– Я знаю, – подал голос Мирт. – Есть здесь один дядя – кузнец местный.
– Поговори с ним, узнай новости. Может, что интересного расскажет.
Мирт кивнул.
– А мы пока найдем место для отдыха. Хэн, насколько здесь безопасно?
– Вполне. Мы гости, под охраной всего племени.
– Ясно.
– Но оружие лучше держать под рукой, – после короткой паузы добавил Бертом.
Кир оскалился и поправил кобуру пистолета.
– Как всегда!
Степняки не сильно отличались от жителей Хартемена. Более смуглые лица, почти все брюнеты, на лицах больше растительности. Но среди хартеменцев тоже легко встретить смуглого брюнета, заросшего бородой по уши. Язык, как и в королевстве, с легким акцентом.
А вот одевались степняки по-другому. Места обитания диктовали свои условия. Крепкие штаны из шерсти или грубого полотна, рубахи навыпуск со шнуровкой на груди. Меховая или шерстяная безрукавка, плотный кожаный плащ с капюшоном. Безрукавки и плащи надевали в холодное время, в теплое обходились рубахами без рукавов или жилетами из кожи.
На ногах неизменные ичиги на небольших каблуках. Только богатые кочевники могли позволить себе сапоги. У каждого широкий ремень с медной бляхой. На ремне нож, сабля и небольшой мешочек для всяких мелочей.
Шапки из меха или шерсти носили постоянно – защита от солнца, дождя и холода. В жару их заменяли банданы из ткани. На груди шнурки с оберегами. Руки могут быть покрыты татуировкой. На правом плече у каждого знак племени.
Женщины тоже носили штаны, но чаще платья до икр. Безрукавки и плащи разукрашены узорами. На головах платки и что-то вроде тюбетеек.
Жили кочевники в шатрах и юртах. Отличия первых от вторых наемники так и не заметили, юрты вроде побольше. У каждой семьи есть крытая повозка. У больших семей – две. В них возили все добро.
Племя могло насчитывать до десяти тысяч человек. Соответственно кочевье набирало почти двести тысяч. Таким образом, на территории, превышавшей площадью Францию, жили менее полутора миллионов человек с учетом поселенцев оазисов.
