Сухие громкие «та-тах» – автоматные выстрелы, одиночными. Полтора десятка – Скрипач, еще с десяток – последний запоздавший «Ватерфорд», который пока не успел подойти близко. Гневные, испуганные крики с других лодок, окруживших кольцом беспомощную «Сарепту».
А затем…
Скрипач – успел. Почти успел.
А вот его оружие – не успело.
Ит даже не понял, что произошло, – он почувствовал, что «Сарепта» слабо вздрогнула, едва заметно, затем рядом с ним мелькнул ствол автомата, и…
– Уводи лодку, – беззвучно сказал Скрипач, опускаясь на дно рядом с Итом. На его камуфляжной майке стремительно расползалось бурое пятно, другое столь же быстро возникало на боку. – Быстро.
Трубка стояла на месте.
Ит рванул шнурок стартера – «Нептун» взревел. С лодок не стреляли, Ит уже понял почему: стрелять там теперь было не из чего. И моторы смолкли – даже самый хороший мотор не станет работать, если в него попасть из «АКМ» с десяти метров.
«Сарепта» проскочила между неподвижными «Ватерфордами» под гневные крики сидящих в них людей – уже безоружных, безопасных. Проскочила и понеслась, все удаляясь и удаляясь от места короткой схватки.
– Зачем ты это сделал? – мертвым голосом спросил Ит.
Скрипач, лежащий на дне лодки, прижимая руку к груди, поднял на него спокойный взгляд.
– Так было надо, – одними губами ответил он.
– Кому?!
– Нам… обоим…
* * *
Через полчаса Ит снова остановил лодку. Первый раз он это делал, чтобы хоть как-то задержать кровотечение, минут через десять после того, как отошли от катеров, – едва не на виду у «Хаммера», все еще стоящего со спущенным бортом на дамбе. Рана оказалась не самой хорошей из возможных огнестрельных – к сожалению, пуля попала на излете и на выходе выдрала осколок ребра, в получившееся выходное отверстие при желании теперь можно было засунуть кулак. Ит нашел в аптеке стрептоцид, кое-как посыпал рану, забинтовал поплотнее и снова погнал «Сарепту» вперед – он решил, что правильнее будет дойти до кемпинга, пока не начался настоящий шторм. Скрипача он подтащил к себе поближе и поминутно проверял, жив тот или нет.
Мыслей в голове не было. Совсем. Никаких. Ит на автомате вел лодку, доливал в бак смесь, придерживал потерявшего сознание Скрипача – думать было некогда. Волнение усиливалось, «Нептун» уже почти не справлялся, когда, о счастье, Ит заметил на дамбе темную полосу – кемпинг.
Двухметровые темные волны бились о бетон и камень. Ит с трудом набросил на один из камней линь, чтобы лодку поменьше сносило, потом спешно покидал в рюкзак фляжки с водой, аптечку, закинул за спину оба автомата. Подхватил Скрипача на руки, подождал момента и перепрыгнул с лодки на бетонный надолб.
– Сейчас, рыжий, – пробормотал он, взбираясь наверх. – Сейчас придем.
Дверь в связку оказалась заперта, но Ит снес ее ударом ноги. Держа на руках Скрипача, вошел в одну из комнат, не сразу поняв, что это – та самая. Посадил рыжего у стены, скинул рюкзак, автоматы, сел рядом.
Скрипач медленно открыл глаза и вдруг слабо улыбнулся. Протянул слабую руку, неуверенно положил Иту на плечо. Тот молча накрыл его ладонь своей.
– Ну вот и все… – еле слышно сказал Скрипач.
– Нет, – ответил Ит.
– Мне лучше… знать…
14
Дамба Ялта/Стамбул – Москва
Совесть
Правая рука – на груди. Левая – то на виске, то на сонной артерии. Кровотечение остановилось с полчаса назад, но Ит понимал: без лекарств рыжий долго не продержится. Левое легкое спалось, дыхание прослушивалось только справа. В проклятой аптечке нашлись три ампулы сильно просроченного анальгина, один шприц, по счастью целый, с десяток порошков стрептоцида, три нестерильных бинта, нашатырный спирт и то, что стараниями Ита осталось от жгута. Больше ничего не было. Ит грустно усмехнулся, вспомнив местную поговорку про сапожника, который ходит без сапог. Вот же два идиота! Ну что мешало прихватить с собой аптечку с какого-нибудь «БЛЗ»?..
Они сидели на полу, в углу комнаты. Ит прижимал к себе Скрипача, не давая ему сползти на пол – уж что-что, а то, что при таких ранениях лежать нельзя, он отлично знал. Первый час Скрипач то впадал в беспамятство, то приходил в себя, но потом вроде бы ему стало полегче – по крайней мере, сознания он больше не терял.
По расчетам Ита, продержаться надо было еще как минимум пять часов. Потом… потом, если рыжий к тому моменту еще будет жив… ладно, про это не надо. В общем, можно попробовать сделать пункцию. В плевральной полости, судя по звуку, кровь. Ее много, очень много. Она мешает нормально работать сердцу, но если начать ее эвакуировать, сердце станет работать лучше. Скорее всего станет. Должно. Обязано. И спавшееся легкое тоже расправится. Наверное, расправится.
Если…
Скрипач дышал неглубоко, часто. Ит не видел его лица, но, положив в очередной раз руку на висок, чтобы перебросить немного энергии, почувствовал, что кожу покрывает холодный пот.
– Тебе больно? – спросил он, хотя ответ и так был очевиден.
Больно. Очень больно. А обезболивающее уже кончилось… и взять его неоткуда. Только когда придет колонна. Если придет. Если ее не задержит таможня, если не нападут корсары, которые последнее время, после того, как стала раскрываться ситуация с «Транзитом», обнаглели неимоверно, если не будет поломки, если колонна не схлестнется с «Хаммером», который неизвестно куда пошел… может, и сюда…
Так, хватит про это.
– Да… – выдохнул Скрипач. – Дышать трудно…
– Надо терпеть. – Ит старался, чтобы голос его звучал уверенно, максимально уверенно и спокойно. – Рыжий, надо дождаться Колю. Ты сильный, ты сумеешь справиться. Я знаю.
– Ит, перестань… – Скрипач кашлянул, вздрогнул от боли. – Ты врешь… не надо… хоть сейчас не надо…
– Я не вру, – возразил Ит. – Тебе больно, поэтому ты паникуешь. Обезболить нечем, к сожалению.
– При чем тут… боль… Ит, не надо… отпусти меня… я заметил… ты мне сбрасываешь… не надо… не трать… себя… я уже покойник…
– Зачем ты так говоришь? – упрекнул его Ит. – Вспомни считки. Мы… ну, они, хорошо, пусть будут они… выживали после гораздо худших ранений и практически без помощи. Тот же Лин столько раз ловил пули, что тебе сейчас должно быть стыдно за такое малодушие. А уж про Пятого я вообще молчу. У меня есть открытая считка, в которой ему в голову из пистолета выстрелили. И он выжил. Ты поймал всего две пули, причем одна рана – царапина. Тебе должно быть стыдно, рыжий.
– Ит… опомнись… они были Сэфес… – Скрипач слабо усмехнулся. – У них порог… выживаемости… гораздо выше, чем… у нас… если ты… совсем дурак, то… я объясню… на пальцах…
– Ну, попробуй. – Ит сказал это с интересом, а про себя подумал: говори. Говори, отвлекайся, спорь, возражай… только не заостряйся на боли. Ставь на место меня, идиота, но при этом каждая минута, которую мы таким образом выиграем, будет прожита… хоть как-то, но прожита.
