– Бертик, – начал он гулким шепотом. – Ты им поесть что-нибудь принеси. А то куда это годится…
– Сейчас, – шепотом же отозвалась Ольшанская.
– Не надо, – махнул рукой Ит. – Он до утра не проснется.
– Ну хоть вы тогда поешьте, Бертик сделала гуляш с картошкой. – Гриша сел на стул, который под его весом протестующее скрипнул. – Очень вкусно, я две тарелки съел.
Ит уже знал его историю. И то, что Гришина бывшая жена, как выяснилось, родила обоих мальчишек вовсе не от него, а от своего старого любовника. И что Гриша, сам того не зная, несколько лет кормил и ее, и этого хмыря. Чувствовал, чуть не с первого года жизни с Мариной, что происходит нечто неладное, но вырваться уже не мог – слишком обязательным был человеком. Сам он постоянно находился в разъездах, мотался по всей стране, чтобы обеспечить семье достойное существование, – а женушка в это время не работала, имея более чем достаточно времени, чтобы крутить шашни. И что Гриша, случайно узнав обо всем этом, полтора года назад развелся с ней и, оставив ей с мальчиками все, что имел, уехал в приграничный район, на научную станцию. И что все эти годы он проклинал себя за то, что бросил Берту и женился «по залету» на Марине. И что потом, не выдержав, все-таки написал Берте длинное письмо, полное запоздалого и горького раскаяния. И что она тут же ответила, и он приехал, и вот теперь…
Ройе, как выяснилось, работал в той же области, что и Ольшанская. Вот только работать по специальности из-за постоянно желающей денег Марины у него не особо получалось – зарплаты у ученых были аховые, а ей все время что-то требовалось. То шмотки, то хрусталь, то ковры, то духи, то еще что…
– Ит, я сейчас сюда вам принесу, – предложила Ольшанская.
– Ладно, – сдался тот. В конце концов, тарелку можно будет убрать в холодильник…
– И прослежу, чтобы все съели, – добавила она.
Не получится…
Ит тихо засмеялся.
– Платье купили уже? – поинтересовался он.
– Купили, – довольно улыбнулся Гриша. – Красивое.
– Мне бы больше пошел мешок из-под картошки, ну да ладно, – проворчала Роберта, выходя из комнаты.
15
Москва – Орин
Разлуки и встречи
Три катера шли по Пахре, под пасмурным осенним небом. Начался листопад, и красота стояла вокруг такая, что сердце замирало от восторга, щемящей грусти и нежности. Бронза, огонь, всполохи алого – и темная, неспешная река, по которой плывут золотые монеты небесной чеканки и отражается кружевная сеть неспешно светлеющих облаков. Внезапно впереди возникла солнечная промоина и начала расти, вбирая в себя облака, становясь все больше. Темная вода впереди засверкала серебром, заискрилась – и пришедшая было печаль стала исчезать, растворяться в сиянии…
– Ири? – полуутвердительно спросила Ольшанская. – Это он сделал?
Скрипач пожал плечами.
– Вполне может быть, – ответил он. – А может, и нет. Не знаю.
Барда с собой не взяли – решили не рисковать. Мальчишка все-таки еще не в форме для такого путешествия. Лучше самим, а потом, если все получится… Ит не додумал эту мысль, было незачем. Теперь уже не имеет значения.
Причалили, разгрузили аппаратуру. По большей части регистрационную, необходимо было снять данные с площадки в тот момент, когда она заработает. Активаторы Ит вынес последними, и они со Скрипачом не спеша отправились следом за группой.
Час устанавливали аппаратуру. Им обоим делать было уже совершенно нечего, поэтому отправились в больницу… вернее, в здание больницы – две недели назад ее расформировали окончательно, и теперь в здание въезжал филиал отдела комиссий НИИ БВФЖ. То есть уже даже не отдел, а практически самостоятельный институт – сейчас его регистрировали. «ИВК им. Конаша» – «Институт внеземных контактов им. А. Конаша»…
В здании стало чисто, в нем спешно делался ремонт. Пахло масляной краской, побелкой. Томанов уже начал завозить оборудование, поэтому то тут, то там стояли деревянные ящики с приклеенными к ним сопроводительными бумагами. Ит быстро нашел палату, в которой лежал, – постояли, посмотрели задумчиво на маленькое помещение с подслеповатым окном.
– Странно. Наверное, я должен что-то чувствовать, но я не чувствую ровным счетом ничего, – пробормотал Ит. – Это неправильно?
– Ну почему? – возразил Скрипач. – С чего ты взял, что ты это должен?
Ит замялся.
– Обычно в книжках герои в такие моменты ну просто обязаны переживать что-то глубокое и возвышенное, – вздохнул он. – А мне как-то по фигу. Вот домой хочется, если честно. Хотя… пожалуй, по этому миру я все-таки буду скучать.
– А что нам с тобой мешает возвращаться сюда потом с группами и работать в свое удовольствие? – справедливо возразил Скрипач. – Васильич, между прочим, обещал нашу квартиру никому не отдавать еще как минимум год.
– Почему я всегда обо всем узнаю последним? – риторически спросил Ит.
– Не знаю. – Скрипач ткнул его в бок кулаком. – Ладно, пошли. Нам пора.
* * *
Полтора десятка рук, которые надо пожать.
Полтора десятка людей, которым нужно улыбнуться.
Полтора десятка просьб, которые непременно нужно выполнить.
И одна главная просьба, она же пожелание, она же напутствие – вернитесь. Потом обязательно вернитесь. Мы будем очень вас ждать.
Активатор включили с упреждением на три минуты, вошли на площадку, глядя на людей, стоящих у ее края. Скрипач ободряюще помахал рукой – все, мол, будет хорошо, не сомневайтесь.
Вышли на центр, положили активатор рядом, глядя, как помаргивает на его корпусе зеленая лампочка. Во время включения загорится красная…
– Не боишься? – спросил Скрипач.
– Нет, – улыбнулся Ит.
– Почему?
– Просто не боюсь.
Последний взгляд на замерших людей, гаснущая зеленая лампочка.
И – в мгновение ока – ослепительное сияние вокруг и мажорный, торжествующий аккорд, в котором растворяется окружающее пространство, и меркнущий мир, и тающие лица, и…
Тишина.
* * *
– Это еще что?!
Они стояли по пояс в мелком, светло-сером песке, а вокруг…
– Получилось, – удовлетворенно констатировал Скрипач. – Вот только песок здесь откуда?
– А где стекло, о котором ты говорил? – удивился Ит. – Подожди-ка… Может, вибрация? Вибрация в момент перехода. Эта площадка, она просто рассыпалась.
– Умный ты какой… – проворчал Скрипач.
Цепляясь друг за друга, они кое-как выбрались из идеально круглой песчаной ямы.
– Все, надо заводить ребенка, – решительно сказал Скрипач. – Такая песочница пропадает. А еще ты хотел дорожки в саду сделать, вот и материал…
