Он извлек из-за пазухи небольшую карту. Я с интересом присмотрелся к ней. Странная какая-то. Вроде на вид бумага, а непривычная – блестящая и будто новая, даже края не истрепались.
«Химсоставом покрыта, чтобы уберечь от влаги и всякой другой порчи. Такую порвать – запаришься. Да и огонь не сразу возьмет. Перед Войной так обрабатывали некоторые секретные документы, в том числе военные карты», – пояснил мне Лёнька.
Олег Петрович уставился в карту и окликнул лежащего рядом с ним Яшку:
– Глянь. Ты у нас главный спец.
Брат Алёны несколько мгновений рассматривал значки и закорючки, которыми пестрела блестящая бумажка.
– Мне кажется, бункер должен быть в том направлении, – Яшка ткнул пальцем в торец вагона.
– Согласен, – кивнул Олег Петрович.
С той стороны тоже виднелось пространство, частично заставленное покореженными вагонами. Некогда проходящие там железнодорожные пути были разобраны. Видно, нео использовали их для укрепления своих стен. Или булавы мастерили. Самое то. Если тяжеленным чугунным куском рельса по кумполу врезать, мало никому не покажется.
Саженях в ста впереди и чуть в стороне от бывших железнодорожных путей виднелся заросший травой курган. Причем явно рукотворный. Он выглядел как почти правильная пирамида, лишь слегка подпорченная временем.
– Я могу ошибаться, но, думаю, бункер в том кургане, – сделал вывод Яшка.
– Да, только что-то входа не видно, – Олег Петрович поднес к глазам бинокль, рассматривая курган.
Обзор ему то и дело перекрывали босые волосатые лапы – нео буквально толпами шлялись по всему пространству между вокзалом и курганом, а одна компашка вообще расположилась прямо у подножия рукотворной пирамиды. Развела костерок и принялась жарить тушку хоммута – щекастого, вымахавшего до размера крысособаки хомяка-мутанта. Кстати, несмотря на вонючую шерсть, его мясо в жареном виде довольно вкусное. Надо только правильно снять шкуру при разделке, чтобы ее запах не перекинулся на мясо.
Я невольно сглотнул, ощущая голод. Съеденные мною мозги био – это, конечно, хорошо, но их было слишком мало. Организму, истощенному ускоренной регенерацией, требовалось больше пищи. Так что шашлык из хоммута мне бы сейчас не помешал.
Тем временем Олег Петрович и Яшка закончили рассматривать курган.
– С нашей стороны никакого входа не видно, – подвел итог Яшка. – Придется искать. Причем на глазах у нео. Как только вылезем из-под вагона, нас заметят.
– Можно дождаться ночи, – предложил Слав. – Здесь, кажись, безопасно. А как все уснут, тогда и поищем.
– Ну вряд ли уснут абсолютно все, – резонно заметил Олег Петрович. – Да и костры кое-где останутся гореть. Но ночью и впрямь шансов больше. Попробуем подождать.
«Дан, а давай я схожу на разведку прямо сейчас, – предложил бывший кио. – Если у этого кургана есть дверь, я ее найду. Вам потом ночью проще будет».
– Олег Петрович, – заговорил я вслух. – Пусть мой осьминожка поищет вход. Он маленький и шустрый, его никто не заметит.
– А он поймет, что надо делать? – засомневался Ниитьмовец.
– Да. Я… хм… могу с ним общаться примерно так же, как с болотником.
– Давай попробуем, – Олег Петрович кольнул меня острым взглядом, но разборки на тему подозрительных способностей кремлевца мудро решил отложить до лучших времен.
Лёнька улучил момент, выскользнул из укрытия и быстро затерялся в траве.
Мы остались лежать под вагоном, слушая над головой сопение и повизгивание спаривающихся неандертальцев. Иногда оно сменялось удовлетворенным уханьем самца и коротким воплем самки, а потом вновь начинали «двигать сундук».
– Во дают, животинки, – не то удивился, не то восхитился Лис. – Уже по четвертому кругу пошли.
– А ты что, считаешь, что ли? – фыркнул Тихон.
– А что еще остается? – ответил близнец.
– М-да… Со мной, конечно, всякое бывало, но чтоб мутанты прямо у меня над башкой трахались, такое впервые, – меланхолично заметил Слав.
– Лучше над тобой, чем тебя, – резонно возразил Тихий. – Вот у меня случай с одной бабой был…
Он попытался развить тему, но Олег Петрович цыкнул на него:
– Отставить посторонние разговоры. Вы у неприятеля в тылу или где?
Вообще-то, мы разговаривали еле слышно, а шум от нео вокруг царил неслабый, так что наши голоса вряд ли хоть кто-нибудь услышал бы, кроме нас самих. Но Петрович – командир, ему виднее, чего можно, а чего нельзя. Хотя мне показалось, что он свернул тему в основном из-за Алёны. Оно и правильно. Нечего при девчонке о всяком таком.
Лёньки все не было. Я попытался мысленно окликнуть его, но услышал в ответ раздраженное: «Не мешай!» Пришлось заткнуться и набраться терпения.
Пара над нами наконец успокоилась. Теперь сверху раздавался мощный храп двух глоток.
– Утомились ребята, – уважительно прокомментировал Лис.
И тут появился Лёнька. Зеленый комочек нырнул под вагон.
«Значит, докладываю. Вход есть. Он с противоположной стороны. Там нео почти нет. Только дозорные на стенах. Дверь замаскирована – покрыта сверху слоем земли с травой. Я потому так долго провозился – еле нашел. Зато и нео ее проглядели. Замок не вскрыт, дверь не взломана. Это плюс».
«А есть и минус?» – уточнил я.
«Куда ж без него, – вздохнул Лёнька. – Там установлен механический кодовый замок с несколькими степенями защиты от взлома. В моей базе данных есть описание таких систем. Классная штука. Разработана как раз на случай ядерной войны, система должна работать и при полном отключении электричества, и при наличии электромагнитных помех. Короче, не представляю, как ниитьмовцы намерены открыть его. Разве что у них имеется ключ».
– У нас нет ключа, – ответил Олег Петрович, когда я озвучил ему вслух доклад восьминогого разведчика. – Зато есть Яшка. Он спец по взломам. Человек-отмычка.
– А еще Мартын классный взломщик был, – некстати вспомнил Тихий ниитьмовца, погибшего в яме с удильщиками.
Яшка насупился, покосился на Тихона и пообещал:
– Я вскрою замок.
«Да? – засомневался Лёнька. – А знает ли он…»
Бывший кио засыпал меня незнакомыми терминами. Пришлось с умным видом повторять за ним слова.
Глаза Яшки удивленно округлились:
– Да ты, Богдан, тоже в этом деле спец.
– Не то чтобы… Ну так… Взламываю время от времени, если приспичит, – не слишком внятно буркнул я, невольно краснея.
Не умею врать. Тем более когда на меня смотрят… особенно девчонки.
Алёнка не просто смотрела, она восхищалась. Мне было приятно и досадно одновременно – не в моем характере приписывать себе чужие заслуги.
