— Мне нужно настоящее чмо, которое имеет доступ к информации. Радист, радиотехник, секретчик, строевик… Но чтобы чмо, чтобы был презираем, чтобы начальство его третировало и били по голове какой-нибудь…
Отто потряс рукой в поисках подходящего слов.
— Папка подойдет? — осторожно спросил Джек.
— Что? — не понял Отто.
— Я говорю — папка подойдет? Толстая такая, с желтыми листами, которые, знаете ли, отсырели, а потом их высушили на солнце.
— Насколько толстая папка?
— Вот такая! — сказал Джек и пальцами показал толщину папки.
— Вы на каком языке говорите, ребята? Что-то я вас не понимаю, — заметил капитан Хольмер, и они с Хиршем переглянулись.
— Как его имя? — уточнил Отто.
— Роджер Ласкер, сэр.
— Хм, — Отто потер заросший подбородок. — Имя не чмошное, однако это ни о чем не говорит. Кто он?
— Писарь в строевой части, сэр. Капрал.
— А кто его начальник?
— Сержант Гизон, очень строгий и… страшный человек. При мне он бил папкой капрала Ласкера.
— За что?
— Он смеялся над тем, что солдат умеет доить козу.
— Это ты про писаря, что ли, говоришь? — с опозданием догадался Хольмер. — У которого нос всегда потный?
— Да, сэр, только про нос я не очень хорошо помню.
— И что, Отто, ты думаешь, что этот говнюк сливает информацию арконам?
— Не знаю, капитан, но это единственное, что приходит в голову… этим утром.
— А не надо было допивать, я тебя предупреждал…
— Ты не предупреждал, — возразил Отто, — ты сказал — «слабо»?
— Я такое сказал? Разве я мог такое сказать?
Капитан повернулся к Хиршу, ища у того поддержки, но лейтенант стал смотреть на потолок, а Джек озаботился состоянием шнурков на своих ботинках.
— Ну, может, я такое и сказал, с кем не бывает. Но что мы будем делать, Отто? Что мы предпримем в связи с этим?
— Мы оденемся по форме и пойдем его арестовывать.
— А потом?
— Учиним допрос, желательно с пристрастием.
— Ладно, я бегу одеваться, а ты… Ты жди меня здесь! И вы все — тоже!
40
Под потолком кружилась скучная зеленая муха. Она садилась на квадратный фонарь, потом тупо билась в стену и, минуя запыленную паутину, спускалась к окну, чтобы, усевшись на стекло, начать самозабвенно чистить крылышки.
На все это у нее уходило минуть десять, а потом, отдохнув, она с новыми силами взмывала к потолку и все повторялось сначала.
Это дурацкое поведение мухи и то, что капрал Ласкер слишком часто запирался в туалете с маленьким чемоданчиком, как будто носил в нем сменный памперс, злило сержанта Гизона.
— Ласкер! — крикнул он, сминая в ладони пластмассовый шарик.
— Чего? — прогнусавил из туалета капрал.
— Выходи, тварь!
— Я не выйду, Сибилл, я имею право на личное время…
— В сортире личное время не считается!
Сержант Гизон наморщил лоб, придумывая повод, чтобы вытряхнуть капрала из туалета, а потом отвесить ему затрещину за какую-нибудь провинность. Тем временем Ласкер трясущимися пальцами выбивал на переносном радиотерминале очередную предательскую шифровку.
«Сообщаю вам, что сегодня после полудня на направлении „Лейлер-юг-тридцать восемь“ ожидается атака силами второй роты означенного батальона…»
— Ласкер, выходи, тварь, и прибери на полке полуторные дела! Почему они в таком беспорядке?! — крикнул снаружи сержант Гизон, медленно поворачиваясь на крутящемся кресле. Под тяжестью его тела кресло жалобно скрипело, обещая когда-нибудь развалиться.
— Я уже скоро!.. Совсем скоро!.. — крикнул из туалета Ласкер, злорадно ухмыляясь, и прошептал: «Бизон поганый…»
Затем снова сконцентрировался на донесении и стал закругляться:
«Согласно полученным данным, в рейд будут направлены два „грея“ и еще один „грей“ сержанта Маноука, имеющего квалификацию „пилот-снайпер“».
Отправив сообщение, Ласкер спустил воду, спрятал панель за пояс и, одернув китель, вышел из туалета.
— Прижало что-то сегодня, извини, Сибилл. Видать, подсунули на завтрак какой-то дряни. У тебя как с брюхом, не бурчит?
Ласкер прошел на свое место и незаметно задвинул панель в закрепленные под столом салазки. Так прибор всегда находился под рукой, если нужно было передать срочную информацию, а спрятать его было делом двух секунд. Обычно это удавалось сделать за то время, пока Гизон совершал один оборот на своем скрипучем кресле.
В то время как капрал Ласкер жмурился, как кот, подсчитывая заработанные дивиденды, капитан Хольмер, лейтенант Отто Лилиенталь, Джек и лейтенант Хирш вышли из офицерского корпуса и направились в сторону штабного блока, к которому примыкала радиостанция и строевая часть.
Над техпарком снова поднималась пыль, но теперь уже по другому поводу — за высокой оградой стрекотал «середняк», принимая на подвеску машины второй роты.
Вот он добавил оборотов и поднялся над оградой, волоча под брюхом подогнутые опоры роботов. Следователь контрразведки даже остановился от неожиданности, ничего подобного он не видел.
— Отправились ребята в неизвестность, — прокомментировал Хольмер, когда шум двигателей вертолета растаял вдали.
— Филторн лично отправился, — добавил Хирш. — Сказал, что дело верное.
— Ну разумеется, — обронил капитан.
Когда они подошли к металлическому крыльцу строевой части, он остановился и, повернувшись к Отто, спросил:
— Какова будет диспозиция?
— Я вхожу первым, вы за мной. Молча, но со значительным видом.
— Как это? — не понял Хирш.
— Будто мы уже знаем, кто злодей, и ждем от него добровольного признания. В противном случае… Впрочем, и этого будет достаточно.
Где-то на юго-востоке застрекотал пулемет айрбота, которого туда отнесло ветром. Все повернулись на звук, глядя, как щедро он рассыпает белые полоски трассеров.
— И куда это он? — спросил Отто, который не переставал удивляться здешним неожиданностям.
— Может, в нарушителя шмаляет, а может, крысу заприметил, — предположил капитан. Вскоре стрельба прекратилась, Отто шагнул на крыльцо и без стука вошел в помещение.
Джек подождал, пока мимо пройдут капитан и лейтенант Хирш, и только потом поднялся в строевую часть, не забыв напустить на себя значительность и суровость.
Отметив, что вся группа поддержки оказалась в помещении, Отто громко спросил:
