— А то! Мы должны вернуть его назад — на дивизионные склады.
— Когда?
— В ближайшее время.
— Берт! Я этот «гаусс» в ангаре вижу уже три переезда! А он все стоит в углу, и его никуда не отправляют, — возразил Хирш.
— Ну да, мы все ждем оказии, не гнать же в центр целый транспорт из-за одного «гаусса»!
— Согласен. Тогда поставь его на мой «грей» вместо штатной пушки! — выпалил Хирш, опасаясь, что Берт снова перебьет его.
— Ах, Тедди, — покачал головой главный механик. — Эта пушка очень тяжелая, твоей машине ее никак не потянуть.
— С чего вдруг?
— С того, что у тебя по техзаданию положено навешивать десять восьмифунтовых ракет. То есть — полтора ящика.
— Я их никогда не навешиваю, Берт. Ну кто испугается восьмифунтовых ракет? У вас их, наверно, и в запасе-то нет!
— Ну… есть какое-то количество, но небольшое, — вынужден был согласиться Тильгаузен. — Но потеря огневой мощи, Тед! «Гаусс» сожрет все электричество, на старт ракет его не хватит, а с ракетами ты куда значительнее…
— Ракеты я не навешиваю, Берт, и уже давно. В них нет необходимости, а что касается огневой эффективности, я посчитал, что «гаусс» в семьдесят миллиметров удельно мощнее пушки в пятьдесят шесть миллиметров вкупе с полутора ящиками восьмифунтовых ракет.
— Точно?
— Точно. Могу расчеты показать и справочник, которым я пользовался.
— Не нужно, я тебе верю. Но ты забыл самое главное…
Механик посмотрел на лейтенанта в упор, пытаясь хоть как-то остановить этот беспредел.
— Ты забыл главное, Тедди, твой боекомплект уменьшится с сорока пяти до тридцати снарядов. Ты это понимаешь?
— Наплевать. Я еще никогда больше двадцати железок за раз не расстреливал. Тридцати хватит на самый страшный бой, так что не боись, Берт, дело за тобой — гайки крутить.
— Гайки крутить, — повторил старший механик и покачал головой. Похоже, от этой работы было не отвертеться. — А с чего тебе эта дурацкая идея пришла?
— С того. Джек тут последний раз такие фортеля выкидывал на своем велосипеде. Как врежет в упор из гранатомета, так «гасс» и валится! Жуткое дело, я тебе скажу, чтобы «таргар» такие фокусы выкидывал! Я даже позавидовал со своей пушкой, честное слово!
— Ну ладно, не стони… Попробуем что-нибудь сделать…
— Правда?! — воскликнул лейтенант Хирш, чуть приседая и заглядывая Берту в глаза.
— Да правда, правда, — отмахнулся тот и зашагал в дальний конец двора, где сваривали рассеченную опору «гасса».
— А когда мне приходить? — крикнул ему вслед Хирш. — Вечером нормально будет?
— Вечером — ненормально! Завтра приходи! — не поворачиваясь, ответил Тильгаузен и уже тише добавил: — Как сожрешь все печенье с молоком, так и приходи… Как же вы нас достали со своей инициативой, сидели бы в кубрике да чаи гоняли…
75
Первые трое суток после возвращения из города пролетели как один выходной день, пока Джек занимался тематической коллекцией из журналов, консервных банок и упаковок из-под чипсов. Все эти экспонаты требовали постоянного внимания, ведь их количество росло — об увлечении Джека курицами теперь знал весь городок и каждый норовил принести ему что-то связанное с этими птицами. А Джек им за это показывал практически живую курицу, правда, она у него не двигалась.
— Это ты сам ее дощечками покрыл?
— Это не дощечки, это перья…
— Ух ты, деревянная курица! Я такого никогда не видел!
Люди не всегда понимали смысла работы Джека, но он не обижался. Ему что-то приносили, он показывал курицу, на том и расставались, и больше никто не считал Джека чокнутым — привыкли.
А вчера к нему в кубрик забегал Тедди. То есть лейтенант Хирш. Он что-то бессвязно ему втолковывал, уверяя, что теперь его «грей» будет бегающей гаубицей.
— Мы им покажем, Джек! Мы им покажем, кто в дюнах главный! — пообещал он и так же неожиданно умчался. А еще его не было на завтраке и обеде, но знающие люди утверждали, что лейтенанту все нипочем и его запасов печенья хватит на полгода.
— А вы его медведя видели? — спрашивал Баркли в комнате отдыха.
— Какого медведя?
— Да из детского магазина! Он бы его еще в розовый цвет покрасил!
— Хватит врать, — одернул капрала Джек. — Это мы с лейтенантом в тире выиграли. Между прочим, трофей за призовую стрельбу.
И все сразу заткнулись, поскольку знали, что Джек врать не станет. За то недолгое время, что служил в роте, он прослыл человеком основательным, спокойным и крайне полезным в кинжальном бою на близкой дистанции.
— Да я, вообще-то, просто так сказал, ради смеха, — виновато проговорил Баркли и начал почему-то переключать каналы ТВ-бокса.
— Ну тогда ладно, — сказал Джек.
— А чего там Хирш в парке вытворяет? — спросил капрал Подольский.
— А чего вытворяет? — заинтересовался из-под вытяжки Сигура, который теперь курил тонкие сигареты — «полезные», как уверял он.
— Механики стонут, Тильгаузен ругается, а лейтенант гнет свое. Вроде бы вторую броню поверх первой накладывать будут.
— Брехня! — возразил Баркли. — Я точно все у Грапса выяснил, так вот он сказал, что будет двойная зарядная батарея, чтобы электричества больше и все такое.
— А на кой «грею» много электричества? — спросил Сигура.
— Хрен его знает… Может, ракеты тяжелые ставить будет, как на «гассах» — сорокафунтовые.
— Сорокафунтовые по-любому не потянет, опоры подломятся, — возразил Сигура, выпуская под колпаком голубоватые кольца дыма.
— Подломиться не подломятся, но в долгом рейде сильно греться будут, — сказал Баркли, тоже водивший быстроногого «грея».
Неожиданно в комнату отдыха вошел Папа Рико и с ходу вступил в разговор:
— Чего вы гадаете? Вы Джека спросите, он наверняка знает.
Выдав эту фразу, Папа Рико сел на диван и, забрав у Баркли пульт, стал искать свой любимый сериал про скалы и ледники.
— А точно, Джек! Ты-то наверняка все знаешь! — подхватил подсказку капрал Подольский и встал напротив кресла, в котором сидел Джек.
— Пушку он пришивает. Гауссовую.
— Быть такого не может, — покачал головой Подольский.
— Думай что хочешь, — пожал плечами Джек и поднялся. — Пойду, вздремну перед обедом.
И вышел из комнаты отдыха.
76
После обеда Джек подумывал поспать еще, день выдался пасмурный, срочных дел не было — почему бы не поспать? Но на выходе из столовой его, сытого и расслабленного, поймал Хольмер.
