– А откуда вам это известно, сэр?
– Про что?
– Про изменения, про пластику? Вы же на Арлизоне с ними сталкивались лицом к лицу, там-то они пластику не делали.
– Акинаки не делали, для них это позор, но агенты САПО шли на это, чтобы забрасывать к нам своих агентов.
– Акинаки – это кто?
– Нороздулы-воины, точнее воины-фундаменталисты. У них есть что-то вроде воинского рыцарского ордена или секты, и главное ремесло для них – война.
– Понятно. Значит, вы думаете, что санитары – агенты этого… СНАПО?
– САПО. Да, это они и есть.
– Но как же ваши люди их опознали, сэр, если они так хорошо замаскированы? – понижая голос, спросил Джек.
– Друг мой, – Карно грустно улыбнулся. – Долгое время для моих людей это было вопросом жизни и смерти – по глазам определить, на каком этапе находится «носорог» и что от него следует ожидать.
– На этапе, сэр?
– Ну, в зависимости от того, в какой фазе находятся планетные спутники Арлизона, местные «носороги» имели разную силу, агрессивность и способность к регенерации.
– А как же все это выглядело?
– У Арлизона четыре спутника. Они по-разному приближаются и отдаляются от планеты. Самым худшим для нас был период, примерно в две недели, когда Истаром отходил на перигей, а Лита, Паскон и Угарта ложились в апогей. Вот тогда мы закрывались на базах и ни ногой наружу, потому что акинаки, как сорвавшиеся с цепи бешеные псы, рыскали в округе и выли, вызывая нас на битву. А какая битва, если его в таком состоянии даже пуля не берет?
– Любого калибра?
– Любого. Если его пополам не разорвет, он может драться даже со сквозной дырой в туловище.
– Но у вас же обрезы.
– Нет, в период большого апогея мы даже не высовывались, никакие пушки не спасали, лучше переждать. А вот потом – да, выходили на патрулирование, и тут было важно на расстоянии определить настроение и возможности «носорогов».
– Они у них разные, что ли, возможности?
– Разные. Это зависит от времени рождения. В какой перигей или апогей «носорог» родится, тот и будет для него наилучшим. За исключением, конечно, большого апогея.
– А что давало это определение состояния? У вас же вроде схема-то понятная: стреляй из обреза, добивай ножом.
– Это ты верно заметил, только не всегда была возможность стрелять, времени не хватало. Когда «носорог» близко, тут только нож спасет. Или прыгай в сторону, если ты не один и тебя прикроют огнем. К тому же задачи ставились разные. Часто требовалось взять пленного.
– Пленного? В смысле «языка»?
– Нет, «языка» брать было бессмысленно. Акинаки никогда ничего не говорили, даже под пытками. Они умели регулировать свой болевой порог, и разговорить их было невозможно.
– Зачем же пленные?
– Думаю, для каких-то исследований или опытов.
– Какие в Тардионе опыты, да еще над чужаками? – улыбнулся Джек. – Нам не всегда запчасти вовремя доставляли из-за постоянной экономии, а тут исследования!
– Ну, на Арлизоне таких вопросов не задавали, а уже здесь я узнал, что наша принадлежность к Тардиону была всего лишь прикрытием. На самом деле мы работали на министерство обороны.
– Круто! И это наверняка секретная информация?
– Видимо, да, – пожал плечами Карно. – Но ты ведь не из болтливых?
– Не из болтливых, – ответил Джек, вспоминая, что не в первый раз слышит эту фразу.
– Поэтому с тобой все откровенничают.
– Все – это кто? – насторожился Джек.
– Капитан Лефлер, старшина Крафт…
– Почему вы думаете, сэр, что они со мной откровенничают?
– Я видел, как они с тобой разговаривали, замечал, как они себя при этом вели.
– По лицу, что ли?
– По выражению лица, по положению силуэта – ссутулен, развернут, скован человек или, напротив, жестикулирует. Как жестикулирует – уверенно или нервно, а еще может жестикулировать подавленно, как бы одергивая себя. Прячет руки в карманы или под мышки.
– Ничего себе, – поразился Джек.
– О да, это целая наука, – усмехнулся Карно. Видно было, что беседа с Джеком развлекла его, и он стал выглядеть повеселее.
– Откуда вы все это знаете, сэр?
– Хочешь сказать, откуда мне известны такие тонкости, если разведчики всего лишь гора натренированных мышц?
– Ну нет, сэр, – покачал головой Джек, однако понял, что Карно его «прочитал».
– Это хорошо, что мы выглядим такими простыми, на это попадались и наши враги. Вот и мои молодцы вычислили двух скрытых «носорогов», хотя их там может оказаться значительно больше.
– Зачем же было сбегать, ведь они могли вычислить и остальных?
– Могли. Но «носороги» тоже не лыком шиты, тем более те, что из САПО. Они моих ребят тоже заметили, потому что у них прямо в документах поставлено: «Арлизон, округ Онтария, база Лерой», представляешь? «Носороги» наверняка начали на них охоту.
– Они что же, мстят тем, кто служил на Арлизоне?
– Только «людям-волкам».
– А «люди-волки» это, значит, разведподразделения?
– Да.
– А почему у них к вам особый счет, ведь там была честная война?
– Дело в том, что акинаки у нороздулов и фризонталов на особом положении. Они вроде народных героев, и, по мнению туземцев, наши бойцы поступают бесчестно, охотясь на акинаков, когда те находятся не в полной силе.
– Не в период большого апогея?
– Именно. На самом деле многие из туземцев недолюбливают акинаков, но когда дело касается войны с муглами, туземцы принимают сторону акинаков, а нороздулы считают за честь найти и убить «человека-волка».
– Я так понимаю, сэр, что такое уже случалось?
– Случалось и случается. К сожалению, это произошло с несколькими из тех, кого я знал лично.
– И что, нигде нет защиты от этих САПО?
– Обычно после демобилизации наши люди отсиживаются в специальном лагере, где их учат жить в обычном мире. Иначе наш человек сразу бросается в глаза, а если это глаза врага, то ему конец. Пробыв в лагере полгода и пройдя специальный тренинг, солдат получает возможность уехать подальше с новыми документами, новой легендой и начать жизнь гражданского человека.
– Как все сложно.
– Да уж, непросто. Потому я и не обрадовался, когда наши вернулись из госпиталя с такой новостью.
– Значит, в наших условиях нороздул не особенно силен, правильно?
– Да уж вполовину слабее, чем на Арлизоне.
– На Арлизоне нороздул может пробить тело врага голой рукой?
