Ковалевский тоже следил за мельтешением сфероидов, однако свои пушки в дело не пускал, дожидаясь более подходящих целей.
Сфероиды несли большие потери, однако их тотчас восполняли новые шары. Едва вынырнув на поверхность, они открывали огонь по затянутым пылью холмам, заставляя технику отступать и рассредотачиваться по склонам.
Одновременно с прорывом в долину сфероидов из-под земли другие группы сфер вновь пытались пройти по воздуху. В небе закрутились истребители, которым противостояли небольшие юркие вражеские корабли дискообразной формы. На поддержку наземным силам людей прибыла штурмовая авиация, и пространство боя стало напоминать слоеный пирог, где схватки велись на земле, на низких и на средних высотах.
Горящие обломки, подбитые сфероиды и истребители сыпались дождем, но если истребители разбивались о землю, то сфероиды еще могли елозить по взрыхленной почве и швырять ракеты, расстреливая их веером.
Несколько таких снарядов упало недалеко от мелового плато, и броневик с пехотой укатил на противоположный склон. Джек продолжал сосредоточенно бить по целям, в то время как «греи», экономя снаряды автоматических пушек, стреляли из штатных орудий – Шойбле из сорокапятки, а Хирш из «гаусса». Где-то на склонах уже горели тяжелые роботы, в другом месте отступали дымящиеся танки и покореженный броневик. Солдаты тащили раненых товарищей, а враг, казалось, лишь прибавлял обороты и подтягивал новые резервы.
Уже весь горизонт полыхал от воздушных схваток, танкетки на дороге таранили подбитые сфероиды, и только сержант Ковалевский невозмутимо смотрел на это через прицел, заботясь лишь о том, чтобы пушки крутились в дежурном режиме.
Накренившись, свалился на бок «голиаф», две его платформы горели. Джек все чаще посматривал на револьвер, полагая, что скоро он останется его единственным оружием, ведь бой приобретал затяжной характер.
109
Через пятнадцать минут с момента начала яростной битвы пришла команда от Лефлера покинуть плато и подняться выше.
– Враг засек все позиции! Ожидается новый удар!
– Джек, Шойбле, отходите, я прикрою! – приказал Хирш. Турбина накачки в его машине работала почти не останавливаясь, насыщая емкости для очередного разряда. Джек хотел посоветовать командиру поберечь чудо-пушку на случай, если появится серьезная угроза, однако в таких ситуациях с советами лучше не лезть.
Уводя машину вверх по склону и одновременно следя за развитием событий, Джек не сразу понял причину все усиливающегося рева справа от их холма и, лишь заняв новую, более высокую позицию, увидел, как на заброшенный аэродром пачками приземляются «середняки» и даже «дабблы», а разгрузившись, тотчас взлетают, освобождая место новым транспортам.
«Наконец-то», – подумал Джек, и ему стало легче. С этого места он видел панораму боя значительно лучше, но стрелять отсюда было бессмысленно – слишком далеко.
Между тем со стороны порта уже пылили по дороге танки, на ходу разворачиваясь в боевые порядки и открывая огонь. Конечно, танки – не совсем то, что здесь требовалось, но Джек был рад и такой поддержке.
Снизу медленно пятился в гору «аметист» – Ковалевский не желал поворачиваться спиной к фронту и был, скорее всего, прав, потому что, в случае появления достойной мишени, развернуться его машине совсем не просто.
Казалось, с появлением танков победа быстро перейдет на сторону людей, однако тут, без фонтанов грунта, из земли вышли три эллипсоида и, тускло сверкнув корпусами в дымном мареве, открыли шквальный огонь, точно выбирая нужные направления.
Джек увидел, как от эллипсоида в сторону их позиций метнулась ракета. Она ударилась в склон у основания холма, и казалось, что выстрел пошел впустую, однако это была торпеда, которая, пройдя в толще горы, взорвалась посреди мелового плато – как раз там, где несколько минут назад находилась вся группа. Взрыв был такой силы, что все вокруг заволокло белой пылью, а пятившийся «аметист» упал на спинной ранец.
Смысл приказа Лефлера стал окончательно ясен.
Усилившийся ветер унес пыль из долины, где уже горели с десяток танков, а вертящиеся в зенитном огне эллипсоиды продолжали стрелять ракетами и торпедами, которые рвались под танковыми порядками, переворачивая по нескольку машин.
Равновесие в этой схватке поддерживали штурмовики, не дававшие кораблям противника подняться выше высот применения зениток. Иногда они проносились на бреющем, отрезая сфероидам путь к отступлению, или вонзали пушечные очереди в заходящего на атаку врага.
«Ну когда же он вступит в дело?» – злился Джек, видя, как поднявшийся «аметист» продолжает пятиться. Казалось, вмешайся он сейчас – и с эллипсоидами будет покончено, ведь пока по ним били малокалиберные артавтоматы. Однако Ковалевский следовал главной установке: либо он стреляет в самую большую мишень, либо в другую, но лишь по приказу.
И вот враг решил, что пришло время применить главный козырь, и из самого густого облака пыли один за другим вышли два огромных сфероида – именно в таком удалось побывать Джеку.
– Тедди, давай на полную! – вне себя заорал Джек, включая управление гранатами. Впрочем, пока стрелять было некуда, большие корабли находились слишком далеко.
Один сфероид двинулся к противоположной стороне долины, а другой скользнул к холму группы Джека.
И тут громыхнули пушки «аметиста». Длинные языки ослепительно желтого пламени ударили в сторону сфероида, и бронебойные снаряды замолотили по матовой обшивке.
С хлестким щелчком разрядился «гаусс» Хирша.
«На семьдесят процентов…» – на слух определил Джек и выстрелил в корабль из пушки, однако даже не увидел маркер снаряда на фоне огня, который извергал «аметист».
Казалось, что пушки «аметиста» не приносят большому сфероиду никакого вреда, однако Джек видел, что Ковалевский снайперски бьет в одну точку, и, если снаряды первой серии отскакивали от корпуса раскаленными шарами, то теперь они впивались в ослабленный корпус и горели в его дряхлеющей обшивке.
110
Снова ударил «гаусс», пожалуй, сильнее прежнего. Джек тоже разрядил свою пушку.
«Аметист» полыхнул еще пару раз, и его магазин иссяк, однако при кажущейся неуязвимости большой сфероид уже имел горящее рассечение, похожее на кровоточащий шрам. С обшивки сыпались искры, а сам корабль снижался и вскоре тяжело осел на грунт, после чего «гаусс» Хирша ударил по нему на полную мощность.
Это послужило началом цепной реакции, когда сфероид разломился по шраму надвое, и из него, словно насекомые из разбитой банки, хлынули десятки станций и трансформеров.
Они сбились в кучу, стреляя из пушек – по сторонам и даже друг в друга. Те, что вывалились первыми, послужили мостом для других, которые начинали стрельбу прямо изнутри разрушенного корабля.
– Всем огонь! – закричал Хирш, и их с Шойбле артавтоматы заработали без остановки.
