– Мы сдаемся! Не стреляйте, мы сдаемся!.. – хором закричали туземцы, уже стоявшие вдоль стен с поднятыми руками, а посреди большой замусоренной комнаты лежало сложенное в кучу оружие.
91
К тому времени, как Шойбле спустил свою машину по лестнице и подобрался к входу в центральное помещение, там вовсю орудовали Джек и Хирш. Первый проводил обыск пятнадцати местных бойцов, а Хирш страховал его, держа в руках грязный автомат.
– Ну что, жратва обнаружена? – спросил нетерпеливый Петер, выпрыгивая из кабины. – Ох, как же здесь воняет!
– Это из их общественного горшка, – пояснил Хирш, кивая на прикрытый крышкой металлический сосуд.
– Но как быть с едой? – зажимая нос, прогундел Шойбле.
– Сейчас все решим… – пообещал Джек, осматривая последнего из туземцев.
– Все, господа, можете сесть на пол! – объявил он. – Раненым можно оказать помощь, а то залили тут все кровью…
Гарнизон форта, переглядываясь, опустился на пол, но раненым никто помогать не стал, они сидели, вцепившись в окровавленные конечности, и морщились от боли.
– Эй, их что, никто не перевяжет? – спросил удивленный Джек.
– Зачем перевязывать? Пусть спокойно умрут, – сказал один из группы, одетый в плотный серый френч, немного жаркий для такой погоды.
– Ты здесь старший?
Абориген во френче поднялся, расправил одежду и гордо произнес:
– Унгар из рода Пенакос.
– Бинты где, Унгар?
– Мы ими не пользуемся…
– Почему?
– Пусть они спокойно умрут.
– Где аптечка?
– Вон, в сундуке, – кивнул тот на большой грязный кофр, который не открывался последние лет двадцать.
– Открывай, доставай медикаменты. И не вздумай пытаться выдернуть автомат или еще что – уложу на месте!..
– Там нет оружия, мы все отдали.
– Тогда вперед.
Старший достал пару аптечек, которые пролежали в кофре неизвестно сколько времени, однако бинты в упаковках сохранили свою первоначальную белизну, а баллончики с аэрозольным дезинфектором все еще действовали и пахли так, как им и следовало пахнуть.
– Будешь их перевязывать? – спросил Хирш.
– Ну а что, смотреть, как они тут кровью истекают?
И Джек занялся оказанием первой помощи, слегка обалдевшим и шокированным от боли аборигенам, тем временем Шойбле от голода уже потерял терпение и начал терзать Унгара, требуя показать, где у них холодильник.
– Я тебя не понимаю, – отвечал тот, красноречиво пожимая плечами.
– Что значит «не понимаешь»? Мы же на одном языке говорим. На каком, кстати? Как вы называете свой язык?
– А чего его называть? – снова удивился Унгар. – Говорим и говорим.
– Ладно, где у вас жратва находится? Где продуктовый склад и все такое?
– Ты хочешь есть?
– Да ты догадливый парень! Я хочу есть!..
– Это вон в том сундуке, – кивнул старший на еще один кофр, стоявший в углу.
– Отлично…
Шойбле подошел к кофру, поднял крышку и снова зажал нос – из кофра несло похуже, чем из горшка.
– Что у вас тут? – спросил он сморщиваясь.
– Соленое мясо козла…
– А точно мясо, точно не дерьмо? – недоверчиво спросил Шойбле.
– Нет, не дерьмо. Мы его в лесу потрошили, дерьмо там осталось.
Шойбле снова приоткрыл крышку и заглянул в кофр. По виду мясо было как мясо, даже посыпано какими-то специями и травами, но как же оно воняло!
– Слушай, вождь, а чего оно так воняет?
– Петер, ты бы закрыл этот холодильник, пока мы тут не попадали, меня уже подташнивает, – сказал Хирш, и Петер захлопнул кофр.
– Вы что, на жаре его выдерживали? – продолжал допытываться Шойбле, не отходя от вонючего сундука.
– Мы не выдерживали, он сам выдерживал, пока мы его не нашли. Он возле ручья два дня лежал, наверное, змея укусила.
– Понятно, значит, он уже тогда протухший был.
– Да, немного попахивал, – согласился абориген.
Один из раненых громко вскрикнул, когда Джек перочинным ножом поддел застрявший в ране осколок.
– Не ори. Все уже… – сказал Джек и, щедро побрызгав рану аэрозолем, взялся за перевязку.
– Вообще-то, коллеги, нам информация нужна, – напомнил Хирш. – Иначе зачем мы в этот нужник спустились? Один доком заделался, другой дохлятину ищет. По делу будет кто-нибудь беседовать или нет?
92
В конце концов голод вынудил Шойбле есть протухшую солонину, однако делал он это, крепко зажав нос.
– Ну и как тебе? – спросил Хирш, следя за тем, как ловко Джек бинтует последнего раненого.
– Номана… Только перцу переложили… Так и жжет, но номана…
– Все, порядок, – сказал Джек, закончив работу и отсылая раненого обратно к стене.
– Это что же, они теперь не умрут? – поинтересовался Унгар.
– Скорее всего, нет, – ответил Джек, складывая бинты и баллоны с антисептиком обратно в штатные аптечки. – Ты мне вот что скажи, вождь, что за люди там стреляли – на другом берегу? Они ваши или как?
– Это люди Бертуччи, они надеялись захватить нас врасплох.
– А кто такой Бертуччи?
– Враг Пепе.
– А вы за Пепе?
– Мы его народ.
– Пепе ваш вождь?
– Пепе из рода Лусигалей.
– Это многое объясняет. Зачем вы в нас стреляли?
– Думали, это проделки Бертуччи. Он мастер на всякие выходки с взрывами и прочее. Мы думали, он уронил шар, чтобы мы испугались и убежали.
– А вы?
– А мы не убежали.
– Значит, вы удерживали этот форт, чтобы его не захватили люди Бертуччи?
– Люди – нет. Здесь не бывает людей.
– А мы разве не люди?
– Вы… Вы муглы Большого эпизода.
– Чего-чего? – не понял Джек, и они с Хиршем переглянулись.
– А ничего козлятинка, если не нюхать, нормально идет! – сообщил Шойбле, но его не услышали.
– Повтори, вождь, что ты сказал – кто мы такие?
– Муглы Большого эпизода.
– Что за эпизод такой?
– Вы придете перед падением великой силы каттингов. Так говорят мудрецы.
– Понятно. А другие эпизоды бывают?
– Есть муглы Малого эпизода.
– Кто же они?
