Я не поверила своим ушам. С самой первой фразы я решила, что
это розыгрыш, он иногда любил жестоко разыграть человека. Но услышав это
идиотское «чао-какао», я поняла – все правда. Боже, за что? И как теперь
жить? Через неделю приедут мама со Стаськой. Надо немедленно отменить их
приезд! Я от ужаса даже не плакала, не было слез. Только тяжелое, неподъемное
отчаяние. Я стала задыхаться, как будто рухнувшая жизнь погребла меня под
своими обломками. В этот момент зазвонил телефон. А вдруг это Гарик звонит
сказать, что пошутил...
– Алло! – закричала я не своим голосом.
– Ты чего орешь как резаная? – прокуренным хриплым
голосом спросила Алина.
– Я умираю...
– Что с тобой?
– Мне плохо, – едва смогла выговорить я.
– Ты дверь открыть сможешь? Сейчас буду!
– Открыто...
Алина, моя подруга, живет в пяти минутах езды. Сейчас она
примчится. Слава богу, я буду не одна. Она что-то скажет мне, отчего я, может
быть, оживу. Она умеет.
– Ну, что тут такое? – ворвалась она в дом. – О,
май гад! Что с тобой?
Я нажала на кнопку автоответчика. Слышать это было пыткой, и
я со стоном кинулась в ванную. Меня рвало.
– Ну и скотина! – раздался за моей спиной хриплый голос
подруги. – Кончай блевать, блёвом делу не поможешь! Ну все, все, на, попей
водички! Ты посмотрела, он вещи забрал?
– Нет, мне в голову не пришло...
– В твою голову умные мысли вообще крайне редко приходят!
Пошли посмотрим!!
И она почти волоком потащила меня вверх по лестнице. Мы
вошли в нашу просторную дивную спальню. Алина швырнула меня на кровать как
мешок с тряпьем и решительно распахнула дверь гардеробной. Левая половина
вешалки была пуста.
– Суду все ясно! – сквозь зубы проговорила
Алина. – Погляди, твои цацки на месте?
– Какие у меня цацки? Я все вбухала в дом...
– Ну он же тебе что-то дарил.
Его подарки были на месте.
– И то хлеб. Хоть не вор... Ну да, ему надо сохранить лицо.
Он же не хочет потерять бизнес. А что бабу бросил, это неважно... Чтоб им всем
провалиться... Слушай, а ведь к тебе мать с дочкой приехать должны...
– Господи, не напоминай, я вообще не знаю, как теперь жить,
а тут они. Я хотела похвастаться, доказать, что не зря старалась...
– Вот и докажи! А что? Дом у тебя дай боже, сама тоже
выглядишь будь здоров. Вот и займись родными людьми, покажи им Калифорнию,
поезди с ними.
– Да ты что, стыд-то какой, жених, можно сказать, из-под
венца слинял...
– А это вопрос интерпретации, и только! Сбежал? Ничего
подобного, это ты ему вовремя коленкой под зад дала! И не вздумай растекаться в
слезах! Ты должна всем своим видом показывать, будто рада до смерти, что
избавилась...
– Я не смогу!
– Сможешь, как миленькая! Знаешь, ты должна и мать, и дочку
встретить сияющая и веселая. Привет, мои родные, у меня все о'кей, я жениха
турнула и счастлива, что вижу вас! Ничего, справишься! Держи фасон, подруга, и
не огорчай своих.
– Ты не понимаешь, я же их бросила... И ради чего? Как мне
им в глаза смотреть? Стаська, по-моему, меня вообще ненавидит...
– Так уж и ненавидит! Она же вот согласилась приехать к тебе
на свадьбу!
– Не произноси при мне этого слова! Я не выдержу!
– Все ты выдержишь, подруга! И забудь ради бога про
замужество! Кому оно в наше время нужно?
– Мне... я всю жизнь мечтала выйти замуж... быть
женой...
– Видно, слишком сильно мечтала.
– Может быть... Алина, милая моя, скажи, что мне теперь
делать? – взмолилась я в полном отчаянии.
Она посмотрела на меня с явным сочувствием, потом как-то
криво усмехнулась и произнесла своим прокуренным голосом:
– Что делать? Насрать и посолить!
Леокадия Петровна
Странно, в последнее время мне часто снится Лёня. Раньше я
видела его во сне очень редко, а теперь вдруг... Может быть, это он меня зовет,
может, я скоро умру? Но мне еще рано, я хочу жить, я чувствую себя еще нестарой...
Или эти сны связаны с идиотскими подозрениями, с цветами на могиле? Вряд ли...
Недавно я вдруг решила поехать на кладбище, проверить. Цветов не было, женщин
тоже. Мне стало легче, но... Или это страх перед полетом в Америку? Но я
никогда не боялась летать, даже любила. Может, предчувствие авиакатастрофы? Но
Стаська? Может, надо отменить все к чертям? Или попытаться обмануть судьбу и
поменять билеты? Ах да, эти билеты нельзя поменять, слишком дорого. Боже, что
же будет? Почему при мысли о встрече с Адькой внутри все сжимается? Я так боюсь
этой встречи. Что-то она не звонит, хотя мы летим уже через пять дней.
Наверное, закрутилась перед свадьбой. Столько хлопот... Только бы она наконец
была счастлива, моя бедная глупая девочка. А Стаська просто невероятно
похорошела. Мы с ней все-таки купили ей новые тряпочки, довольно дорогие. И,
разумеется, они ей к лицу. Подлецу все к лицу. А что может не идти красотке в
семнадцать лет? Ариадна в этом возрасте была очаровательна, но совсем
по-другому. Они вообще мало похожи, мать и дочь. Ариадна маленькая, хрупкая,
нежная, а Стаська высокая, сильная, спортивная. Почему-то я в последнее время
стала побаиваться ее. Мне все кажется, что она вот-вот что-то выкинет. Но в
последний месяц все спокойно. Мы встретили Новый год на даче у Геры, как всегда
мило, весело, по-семейному, и Стаська была само очарование. Брат сказал мне
наутро:
– Знаешь, Лёка, по-моему, у Стаськи и вправду были какие-то
нелады с парнем, вот она и психовала. А сейчас, посмотри – прелесть что
такое. Наша прежняя чудная Стаська...
И я не могла с ним не согласиться. Но все-таки...
Возвращаясь вечером после эфира, я увидела, что на
ступеньках возле нашей квартиры сидит Марик, одноклассник Стаськи, умный,
красивый и очень обаятельный мальчик из хорошей семьи.
– Марик, ты что здесь делаешь? – удивилась я.
Он вскочил.
– Здрасте, Леокадия Петровна.
– Ты чего здесь сидишь? Стаськи дома нет? –
встревожилась я.
– Да нет, она дома. А я... в себя приходил. Извините, я
пойду.
– Погоди! Что значит в себя приходил? От чего?
– Да так, неважно, – пробормотал он, – передайте
ей, что я больше никогда к ней не подойду. Никогда!
В голосе его прозвучали металлические нотки, совершенно ему
несвойственные. И он кинулся вниз по лестнице. Ага, значит, она его обидела. Ну
да ладно, разберутся.
Я вошла в квартиру.
– Стаська, я пришла!
Она вышла в прихожую. Вид у нее был невозмутимый.
