– А мне скучно не бывает, – ответила Василиса. – Я
за компьютером сижу... Но у тети Майи нет компьютера.
– И у нас пока нету, так что с живыми детьми поиграешься,
тоже полезно. Майечка, ты одевайся пока и через полчасика встретимся внизу,
годится?
– Годится!
Ей очень нравилась Валя, простая хорошая женщина со своей
простой и такой нормальной жизнью. Муж Николаша, трое детишек... А ведь она
моложе меня. И никаких тебе терзаний, исканий, комплексов... К чему они
приводят, если у тебя нет звериного оскала и мертвой хватки или уж какого-то
особенного таланта и везения? А вот Валя, не мудрствуя лукаво, исполняет свой
женский долг... Тьфу, что за глупые мысли? Что-то навеянное не столько жизнью,
сколько «великой русской литературой». Что-то от «Трех сестер», черт побери,
так и до Чернышевского Николая Гавриловича додуматься можно. Кажется, ничего
тошнотворнее я в жизни не читала. Как остро я в школе ненавидела Веру Павловну
с ее снами, с этим ее «миленьким». Забыла, как звали ее мамашу, единственное
живое лицо в романе, ну и черт с ней. Странно, меня в детстве так любили, что я
полагала, будто все матери обязательно души не чают в своих детях. А как стала
постарше да оглянулась вокруг, то увидела, что матери-то, оказывается, разные
бывают. И плохих зачастую больше, чем хороших. Или это время такое? Вот эта
пресловутая Инга – отсудили у нее ребенка, а она и рада. Или во всяком
случае согласна с решением суда. Так, что ли? Давненько, выходит, дочкой не
интересовалась, раз папаша не в курсе, что она сменила место жительства?
Кошмарная на самом деле история! Несчастный ребенок... А я бы хотела, чтобы
Инга не нашлась, а папаша куда-нибудь сгинул. Тогда Василиса останется у
меня... Хорошо иметь такую дочку. Валя сразу назвала ее Васютой. Какое славное,
теплое имя – Васюта... Как хорошо, когда есть о ком заботиться. Но это я
зря размечталась. Вон Генриетта сразу увидела в этой истории сюжет для фильма.
Да, в кино у меня должен был бы начаться роман с отцом Василисы... Он начался
бы со скандала, грандиозного скандала, который я бы ему устроила из-за его
действительно чудовищного поступка, а он попытался бы объяснить этот свой
поступок какими-то немыслимой срочности делами, связанными, например, со
спасением людей в горах, или в шахте, или в подводной лодке, или в батискафе...
Но я ничего не желала бы слушать, твердила бы свое, а он заткнул бы мне рот
поцелуем... Но это в односерийном фильме, а в двухсерийном он бы обиделся или
разозлился и, забрав ребенка, хлопнул бы дверью. Конец первой серии! А во
второй моя одинокая беспросветная жизнь. На память о новогодней истории
осталась бы забытая им какая-нибудь вещь, за которой он придет к концу второй
серии. Нет, сам он не придет, он пришлет Василису... Но чем же заполнить пустое
пространство второй серии? А, знаю! Я в начале первой выдумала не старую тетушку,
а любовника, вполне приемлемого, вовсе не принца, а просто подходящего для
такой скромной женщины, как я, но достаточно романтичного... Ну, во всяком
случае, такого, чтобы мне можно было чуть-чуть завидовать... Я бы сама себе
изредка дарила подарки, даже довольно дорогие, французские духи например или
там сережки, не бриллиантовые, а, скажем, бирюзовые или коралловые... И верила
бы сама, что это подарок от возлюбленного. Вполне щемящая нота в новогодней
мелодрамке... А одна из завистниц на работе, у которой так же, как у меня,
никого нет и к тому же, в отличие от меня, нет воображения, каким-то образом
узнаёт, что мой любовник – выдумка чистой воды, и публично меня
разоблачает, а я в слезах, униженная и оскорбленная, плетусь домой и вдруг у
подъезда на лавочке вижу Василису и ее папу... Класс! Все женщины России будут
в восторге, умоются слезами, особенно если папашу будет играть какой-нибудь
красивый или смертельно обаятельный актер... Гуськов, например... или
Домогаров. Смерть мухам и комарам!
Валя уже ждала ее внизу.
– Ну что, погнали? – улыбнулась она.
– Погнали! А далеко ехать-то?
– Да на «Сокол»!
– Слава богу, хоть не к черту на кулички! Слушай, Валя, а
как же мы заявимся к этому мужику, у него ведь жена...
– Ой, правда... Надо придумать чего-то, а то неудобно...
– Легко сказать!
– Слушай, а давай скажем, что его собака нас покусала!
– Обеих, что ли? – засмеялась Майя. – Так придется
показать укус! А если собака сдохла за это время?
– Ой, правда... Да ладно, на месте что-нибудь придумаем.
Вдруг он вообще один дома? Жена в гости ушла... Да мало ли... Чего раньше
времени в панику ударяться? Прорвемся! Девчонку жалко...
– Я просто поражаюсь ее отцу.
– Одно слово – козел! – резюмировала Валя. –
Май, а ты почему не замужем?
– Я в разводе.
– А другого что, не нашлось?
– Пока нет. В прошлый Новый год встретила одного,
показалось, что...
– Когда кажется, креститься надо! А вообще-то, чем с плохим
жить, лучше одной.
– А у тебя хороший? – улыбнулась Майя.
– У меня – хороший! – убежденно заявила
Валя. – Непьющий, работящий, меня любит, в детях души не чает, руки
золотые... И из себя ничего, вполне даже...
– Господи, где ж ты такое чудо нашла?
– У нас на фабрике. Я, Май, на «Красном Октябре» работаю...
– Это кондитерская фабрика?
– Ну да! И он там технологом. Я простая работница, а он у
меня технолог! Пищевой институт окончил!
И столько в этих словах было гордости и любви, что Майя
ахнула про себя. Неужто еще такое бывает в жизни?
Они некоторое время молчали, потом Майя спросила:
– Валь, а если нас через дверь спросят, кто такие, что
скажем? Мы ж даже имени не знаем...
– Да не парься ты. Поглядим, что там такое. Кто спросит, как
спросит, спросит ли вообще... – безмятежно ответила Валя. – Честно
говоря, я не уверена, что, если даже мы Ингу сыщем, от этого хоть какой-то толк
будет.
– Послушай, а ты не думаешь, что разумнее было бы обратиться
к арендаторам?
– К каким еще арендаторам?
– К тем, которые квартиру Ингину снимают? Они-то наверняка
знают, как с ней связаться... Мне только сейчас это в голову пришло.
Женщины посмотрели друг на дружку и расхохотались.
– Ну и дуры мы! – радовалась Валя. – Вот что
значит праздники... совсем крышу снесло! А мы к полюбовнику поперлись! Хотя...
Мы уже почти на месте, так давай все же заглянем к нему! Может, и не придется в
Ясенево тащиться. Инга-то в Ясеневе жила.
– А может, она опять дома живет?
– Слушай, нам пять минут ходьбы осталось, не поворачивать же
сейчас. Вперед и с песней!
Они вошли в подъезд большого сталинского дома.
– А номер квартиры ты знаешь?
– Не-а, но этаж точно четвертый, собака там, пошумим, авось
залает, сам на артиста Сидихина похож!
