«Праведники правдивы. Праведники открыты. Ни один праведник не может догадаться о том, что хочет скрыть кто-то из нас».
Тереза Дражески вздохнула:
— Я так и подумала. Но решила спросить, потому что, как мне кажется, между Госпиталем и Дэзл прямого транспортного сообщения нет.
— Нет, — вежливо ответила Эмилия. — Нет никакого.
— Это тем более странно, что с Госпиталя отправляется не слишком много транспорта и за пределы системы. Но в соответствии со всеми нашими документами именно Госпиталь помогает в её финансировании.
Эмилия старалась изобразить растерянность и смущение, но у нее плохо это получалось.
— Простите, мне и правда ничего не известно.
Полевой командир кивнула, будто всё поняла. Эмилию захлестнул гнев. Как осмелилась эта женщина, эта праведница, это чужеземное создание, притвориться, что способна понять происходящее здесь?
«Если она такая наивная дурочка, что даже не может позаботиться о своих собственных людях, наверное, они заслуживают всё, что получают».
— Так как же так оказалось, — приятным голосом продолжала Тереза, — что вы, Амеранд и Капа знакомы друг с другом?
Смена темы разговора застала Эмилию врасплох. «Откуда она узнала… не важно… не беда. Просто ответь на вопрос».
— Мы были… мы были соседями на Обливионе и во времена беспорядков находились на одном корабле.
— Это была ваша идея — приставить к нам Амеранда?
Ну, это уж слишком. Эмилия расхохоталась. Полевой командир откинулась на спинку стула. Она выглядела немного уязвлённой.
— Простите, — задыхаясь, проговорила Эмилия. — Но вы действительно не имеете представления о том, сколь незначительно моё положение.
«Уходи. Почему она не уходит? Что ей нужно? Невозможно, чтобы она знала. Не может быть, чтобы она узнала. Они никак не могли выследить, как Великий страж передал мне дозу. Только если он не хотел, чтобы они поймали меня вместо него…
Прекрати. Она праведница. Ей нужно то, о чём она говорит».
— Чрезвычайно сложно проследить звенья цепочки, — ответила Тереза Дражески. — Взять, к примеру, Великого стража. Мне очень трудно организовать переговоры с ним. — Она вскинула голову. — Но вы знали, что вам он непременно поможет.
Эти слова никак не увязывались с её предыдущим утверждением о том, как далека она от понимания происходящего. «Ошибка».
— Он рассматривал меня как кандидатуру в бригаду по биобезопасности, — сказала Эмилия, посчитав, что этого будет достаточно.
— Он объяснил вам, чем вы должны были заниматься?
Эмилия быстро отвернулась в сторону и провела языком вдоль нижних зубов.
— Мы все просто выполняем приказы. Мне было велено провести вам сканирование. Амеранду — присматривать за вами.
— А Капе? — спросила полевой командир.
Капа. Тощий мальчишка, прошедший своими ногами путь от брошенных поездов, заселённых крысами, прямиком к бандитским группировкам. Капа, который прыгал дальше всех, летал выше всех. Капа и Эмилия. Кожа к коже, рука в руке. Капа, прижавший её к стене, её руки и ноги обвивали его… Как давно это было. Она последовала за ним и полюбила его по той же причине, что и Амеранд: они оба боялись, а Капа — нет, они надеялись, что когда-нибудь он вырвется, улетит отсюда прочь и заберёт их с собой. Наконец.
Капа, который клялся, что вернётся за ней, когда отправился в академию, но потом его поглотила теневая сторона, и он бросил её так же легко, как и Амеранда.
Капа.
— Капа занимался незаконными делами, — сказала она. — Если он и следовал приказам… мне об этом ничего не известно.
Она замолчала, осознав, что допустила ещё одну ошибку. Это уже не имело значения. Эта женщина не имела значения. «Что она собирается делать? Донесёт на меня клеркам?»
Полевой командир встала и официально откланялась. «Она, по крайней мере, понимает, что я не хочу об этом говорить», — подумала Эмилия с чувством горькой благодарности.
— Спасибо, что уделили мне время, доктор Варус. Я не собираюсь больше отнимать ни минуты. Не хочу неприятностей ни для вас, ни для себя. — Дражески улыбнулась. Улыбка получилась легкомысленно-озорной. У Эмилии от неё запылали вены. — Я тут брожу без своего телохранителя. Уверена, что рано или поздно они поймают меня на этом.
— Полевой командир?
— Тереза, — напомнила она Эмилии. Они стали называть друг друга по именам, когда Тереза помогла ей приклеиться к потолку. «Приклеила меня к потолку! Капа бы посмеялся».
— Вас… — Эмилия облизнула губы, старалась передумать, но она уже начала говорить и была не в состоянии быстро придумать взамен что-нибудь правдоподобное. — Вас послал Амеранд?
— Нет. Я не видела его с тех пор, как мы вернулись. — Взгляд Терезы был слишком пронзительным, слишком выжидающим. Она надеялась, что вот-вот услышит нечто важное.
— И я.
Тереза выдохнула так, что у неё на лбу взъерошились кудряшки.
— Интересно. Так. — Она снова выдержала паузу. — Я думаю, вам известно, где мы базируемся?
— Думаю, да.
— Скорее всего, Амеранд снова будет приставлен охранять нас, тем более после того, как я разгуливаю тут одна без присмотра. Поэтому, если вы хотите увидеть его до того, как отправитесь обратно на Госпиталь, или оставить ему сообщение…
— Понятно. Спасибо.
— До свидания, доктор Варус. — Тереза снова поклонилась. На этот раз в её движениях и взгляде сквозил намёк на некое признание. Она знала, её победили, и она уходит ни с чем.
— До свидания, — сказала Эмилия.
Полевой командир повернулась и пошла прочь, ни разу не оглянувшись.
Вынести это было почти невозможно. Почти, но не совсем. Эмилия была дочерью Обливиона. Она будет жить дальше. Она почувствовала, как грубая ладонь её матери коснулась груди. «Душа пока жива, — так сказала мать после одного из мятежей, когда не вернулся её друг. — Пока жива душа, ты тоже будешь жить дальше».
Мысль о матери, пришедшая так странно запоздало, напомнила Эмилии, что она теперь свободна. Её семью больше не держат в заложниках. Они ушли. Возможно, уже находятся вне досягаемости клерков. Попадались люди, которые говорили, что чёрное небо не столь огромно, как кажется. Но Эмилия им не верила. Её мать никогда бы не отправилась в путешествие, не зная, куда в конечном счёте приведёт дорога. Она очень основательно подходила к подобным вопросам. Итак, их нет. Если она сделает что-то не так, если совершит ошибку, то пострадать будет некому. Некого арестовать и посадить в тюрьму. Некого наказать за преступление, которое состоит в том, что один из твоих родственников — бунтарь и мятежник.
Эта мысль коснулась Эмилии, как слабый, бледный, отражённый свет. Так вот думала её мать. Потому и сбежала столь быстро. Она давно убедилась, что Эмилия обладала таким набором качеств и умений, которые можно применить и достойно оценить за пределами Эразмуса, и дала ей свободу.
