Тупая, монотонная работа…
Глава 6
Столица Оилтонской империи
Мне все-таки было позволено высшей императорской милостью поспать пару часиков после такой бурной ночи и не менее бурного утра. Патрисия умчалась по своим делам, коих у нее в любое время дня и ночи имелся вагон и три тысячи маленьких тележек. А я как сибарит пороскошествовал на нашей внушительной по размерам, хотя почему-то все равно называющейся двуспальной, кровати.
Встал на удивление бодрый, посвежевший и в отличном настроении отправился в столовую в надежде чем-нибудь поживиться. Завтрак уже давно прошел, но наши повара привыкли, что я могу появиться ну в совершенно неурочное время, и не удивлялись, когда я им вместо легкого завтрака мог заказать плотный, с десятком блюд ужин.
На этот раз я, не мудрствуя лукаво, попросил легкий перекус и вскоре уже с наслаждением делал первый глоток ароматного горячего кофе. Но долго мне поблаженствовать не дали. Первым, кто мне сегодня испортил настроение и нагрузил проблемами, оказался Энгор Бофке, немеркнущая величина в мире имперского сыска. Оправдывая свое прозвище, Рекс, заглянув в столовую, грозно ощерился, смешно принюхался к запахам кофе и целеустремленно двинулся в мою сторону. И начал еще издалека:
– Танти, надо поговорить!
Я сделал вид, что его и не услышал и не увидел, даже когда он уселся за стол напротив. В воспитательных целях решил проучить затаившего на меня вселенские обиды следователя. И только по истечении минуты как бы наткнулся на него взглядом и с душевными нотками воскликнул:
– О! Господин Бофке! Какая неожиданная встреча! Доброе утро! Присаживайся, дружище! Как тебе сегодняшняя погодка?
Раз он меня только в официальных случаях называет положенным титулом, то и я не собираюсь выказывать к нему слишком уважительное или трепетное отношение. Времена его наставничества в далеком прошлом; смею надеяться, что у меня и без него знаний хватит разобраться в следственных тонкостях. Дружить он со мной не желает, значит, буду к нему относиться как к любому иному следователю, подвизающемуся в службе имперской безопасности.
Кофе я ему не предложил, и он ехидно попытался меня подначить:
– Спасибо, я уже пообедал.
– Ну, тогда расскажи, как дети твои поживают? – в тон ему продолжал наглеть я.
И мне удалось своего собеседника разозлить.
– Слушай, Ветер! (Под этим кондовым псевдонимом я во время последних пертурбаций много кровушки попил из Рекса!) Я на службе!
– Везет же некоторым! – выдал я с завистью. – Отработал свое – и домой, к детям… А я вон даже ночью, в кровати – и то считаюсь на службе. Дети появятся – тоже работа: будущих наследников и принцев воспитывать… Ненормированный круглосуточный рабочий день…
Бофке понял, что трепетного внимания к своей особе он от меня уже в который раз не добьется, поэтому решительно перешел к делу:
– Что это такое?! – И припечатал к столу то, чем наверняка пытался меня ошарашить.
Я не спеша доел круассан, запил его остатками кофе и только потом стал отвечать:
– Ну, если применить особые дедуктивные методы, которыми меня когда-то пытался обучить некий дядька Энгор, то понять легко: перед нами полиэтиленовый пакетик, а внутри него записка на небольшом клочке бумаги…
– Не юродствуй! – оборвал меня следователь. – Ты писал?
Самое интересное, что писал и в самом деле я. Только вот когда это было и кому я эту записку передал, никак не мог припомнить. На стандартном квадратике плотной бумаги, которые использовали на совещаниях во дворце, было написано несколько слов:
«Не слишком ли много ты требуешь?»
Расценивать написанное можно было как угодно: от дружеского вопроса по поводу заказываемой на ближайшую вечеринку выпивки до смертельной угрозы во время какой-нибудь торговли на миллионы. Все зависело от того, где эту записку отыскали и при каких обстоятельствах. А зная, куда ранним утром отправился Рекс по долгу службы, нетрудно было догадаться, с чем это все связано.
Поэтому, отставив неуместный для ситуации тон, я стал посильно оказывать помощь в расследовании:
– Пока не могу припомнить: кому и когда написал нечто подобное… – И как консорт, тут же воспользовался своим правом знать все остальное: – Где это нашли?
Энгор скривился. Все-таки вопросы привык и страшно любил задавать только он. Однако и он до конца наглеть не стал, соображал прекрасно, какая у меня власть, и догадывался о моих скрытых возможностях. Поэтому со вздохом ответил:
– Этой ночью умер от инфаркта министр энергетики…
– Знаю.
– …и смерть вполне здорового человека от инфаркта вызвала у нас подозрения. Патологоанатомы утверждают, что остановка сердца произошла слишком странно, хотя до причины так и не докопались. Обыск ведется везде и со всем тщанием. И на рабочем столе покойного, в его деловом календаре, на позавчерашнем дне, лежала эта записка. Твой почерк мы опознали и без экспертов, они только дали официальное заключение.
Рекс замолк, а я перешел на сухой официальный тон:
– И какие выводы вы сделали, господин Бофке?
Тот пожал плечами:
– Пока мало данных для предварительных выводов. Но если хотят подставить консорта, – уголок его рта дернулся в насмешке, – то делают это слишком топорно. Одной такой запиской забравшегося на вершину власти человека не свалишь. Другой вопрос, если самые смелые предположения вдруг окажутся правдой…
– В каком направлении будет двигаться следствие?
Энгор с явной язвительностью развел руками:
– А это зависит от желания сотрудничать со следствием каждого заинтересованного лица. Но что я могу обещать с полной гарантией, так это обязательное возмездие от богини правосудия любому человеку, какой бы высокий пост он ни занимал.
Я-то этому профи доверял на все сто, в его лояльности и честности не сомневался, а вот он мне все никак не мог простить скрытности, из-за которой у него не получалось понять полную картину происходивших недавно грандиозных событий. Может, чуть позже, в интересах все того же следствия, придется поведать ему о некоторых тайнах, да и о Бульке тоже, но пока я не видел в этом смысла. Пусть ветеран сам корячится в расследовании, может, чего и достигнет без лишнего вмешательства.
Поэтому я только с этаким барским пафосом одобрил:
– Похвально! Весьма похвально твое стремление добиться справедливости. Со своей стороны, я тоже обещаю помочь всем, что в моих силах. А конкретно: надеюсь, что вспомню, когда я это писал и кому. Единственное, что могу утверждать со стопроцентной гарантией: данный вопрос не был обращен к покойному министру. И записка никак не могла быть написана в последние шесть, а то и семь месяцев. Скорей всего она появилась еще до моего неожиданного отъезда на планету Земля. Или в тот трехмесячный период, когда я пропал из Старого Квартала, но еще не улетел на Землю.
