Каким жутко напряженным ни выдался день, как ни страшно было осознавать всю грозящую нам опасность и сколько нервных клеток ни сгинуло, все равно свадьба Гарольда Стенеси и его прекрасной Нинель навсегда войдет в нашу историю именно ярким, счастливым морем воспоминаний. А некие сложности, возникшие по ходу и отлично устраненные, только лишний раз дадут повод похвастаться в глубокой старости: «Здорово мы тогда приготовились! Все предусмотрели!»
Ну и самое главное – я окончательно успокоился: обоих камикадзе взяли. К тому же отныне Патрисия просидит у меня взаперти, в полной изоляции! Ни слова не пикнет, никуда из дворца и носа не покажет до моего приезда. Разве что в больницу при императорском дворце будет наведываться ежедневно по поводу предусмотренных нами омоложений и обследований. А дальше видно будет.
К наступлению дня убийц уже приведут в себя и помаленьку начнут допрашивать. И, естественно, что как только мы к завтрашнему вечеру выйдем из Лунманского прыжка возле Элизы, нам главный аналитик расскажет все, до сих пор нам неизвестные подробности дела.
Так мне виделось и думалось, пока мы с супругой добирались до наших апартаментов. Попытка моей любимой просто «немножко» поговорить, лежа в постели, меня нахваливая и заговаривая мне зубы, ей не удалась. Такой озабоченный тип, как я, сразу раскусил ее замыслы:
– Хочешь, чтобы я заснул? А потом полторы недели грыз локти, стеная, что не усладил желанное тело перед нашим расставанием? Зря! Сама же потом жалеть будешь!
– Тебе хорошо, ты сутки отсыпаться будешь… – попыталась поворчать моя любимая, хотя уже сама полным ходом тянулась мне навстречу, награждая ответными ласками и поцелуями.
И мы с пользой провели время.
Глава 17
Маршрут Оилтон – Элиза
Когда я уже провалился в нирвану сна, меня разбудил сигнал личного крабера. Звонил Алоис:
– Ты уже не спишь, или как? – Он знал, что через полтора часа я должен быть в космопорте.
– Нет, еще не сплю! – бодро отрапортовал я и, как порядочный командир, поинтересовался: – А ты хоть вздремнул пару часиков?
– Только полтора, господин консорт! – рявкнул он, словно истовый служака.
– Странно, что ты не заводишь свою привычную волынку про старого и больного мавра… – удивился я.
И получил ехидное:
– А когда все не спят, то и самому словно праздник. Но вопрос не в том, тут с тобой сильно хочет поговорить Энгор Бофке. Прям умолял меня выйти с тобой на связь и попросить ему позвонить.
– А ему чего не спится? Вроде не молодожен, как Гарольд или я.
– Ха-ха! В следующий раз ему так и заявлю! – развеселился Алоис. Но сразу же и к объяснениям перешел: – Мы-то ведь все это дело «Парикмахер» под себя подгребли, полностью. И когда Рекс попытался влезть, мы его отшили, заявив, что это внутреннее дело военной контрразведки. Но Энгор все никак не успокоится и дальше пытается влезть. Причину не говорит, обещал только тебе все объяснить.
Я задумался, направляясь в ванную комнату, где уже вовсю плескалась моя ранняя пташка.
– Так что, советуешь позвонить ему?
– Иначе бы я тебя и не беспокоил. Уважь старика, твой наставник, как-никак. Да и не враг он нам, а скорей самый что ни на есть союзник…
– Ладно, ладно! Уговорил, ушлый ты наш. Вот сейчас зубы почищу, экипируюсь и свяжусь с нашим хваленым Пинкертоном.
Пока освежился и вышел прощаться, моя радость уже закончила одеваться и поправляла прическу перед зеркалом. Немного уставшая на вид, но бодрая, глаза сияют, на губах полуулыбка. У меня даже сердечко кольнуло от ее радостного вида: я тут переживаю за нее, уже скучать по ней начал, а она радуется! О, еще и меня подгоняет:
– Ты до сих пор не одет?! Или пользуешься своим положением консорта? Мол, все равно подождут?
– Хм! Ради хорошего дела готов и воспользоваться… – Я захватил жену в объятия и с чувством прижал к себе. – А если бы тебя еще и раздеть… тогда точно опоздаю…
– Ты же меня сейчас раздавишь… – шептала моя любимая с полузакрытыми глазами, но не делая попыток вырваться. – И к тому же я тебе в последние сутки разрешала делать со мной что только ни вздумается. А сегодня – все, не до развлечений, мне целый день мотаться…
– Неправда, я запланировал тебе в обед два часа сна.
– Это уж как получится…
– Только попробуй не отдохни! Потом проверю и накажу… всех, кто не уследил!
Мы перешли на поцелуи, обменялись кучей ласковых и нежных слов, и моя любимая умчалась по насущным для империи делам. А я тоже не стал простаивать, быстро оделся и заскочил за Булькой в его лабораторию. Мой незаменимый друг, помощник и защитник перемещался по столу и, пользуясь выдвинутыми псевдоконечностями, довольно лихо заканчивал укладывать в единую горку коробочки, пакетики, баночки, трубочки и герметичные капсулы из гибкого прозрачного пластика. Как я стал с тоской замечать, каждый раз личный арсенал риптона, которым он пользовался для моей маскировки, защиты, лечения и профилактики отравлений, все увеличивался и увеличивался. Даже на глазок вся эта груда материала и веществ тянула килограмма на три, не меньше. И это плюс к более чем двадцатикилограммовому весу самого риптона.
Поэтому, усаживаясь спиной к столу, я не удержался от иронии:
– Как хорошо, что мне хоть твоего Вулкана не пришлось на себе носить до его полного взросления.
«Размечтался! – Булька уже деловито размещался на моем теле и паковал во все для него удобные места мой багаж. – Такого счастья, как носить на себе сразу двух риптонов, никогда ни один человек не сподобится. Как говорит наш друг Малыш, на чужой каравай пистолет не наставляй!»
– Да вроде не так… – задумался я, припоминая. – Он говорил: «За чужой каравай, сколько влезет, выпивай!»
«Вечно ты все перепутаешь, со своей ущербной памятью, – ворчал риптон, заканчивая свою передислокацию на тело носителя, то бишь меня, ущербного. – Так… вроде все погрузил… Будем двигать?»
– А разве не присядем на дорожку? – съязвил я. – Ты-то ведь не двигаешь, хоть и движешься.
«Не придирайся к словам! Поехали… Считай, что я уже посидел, у тебя… на шее».
Пришлось со вздохом вставать и делать привычные уже наклоны в стороны, прогибы и приседания, проверяя, не колет ли где или не давит лишняя плоть под одеждой на размер больше. Так мы всегда проверяли компоновку прихваченного Булькой снаряжения, которое он размещал так, чтобы всегда было «под рукой» в случае необходимости. Да и сам я проверял свою подвижность, порой делая замечания, если мне что-то мешало. Все-таки мое призвание воевать, а значит, всегда быть готовым к боевому столкновению с противником.
Мой багаж, уже давно собранный, находился на корабле, так что я, не затягивая прощание со своим семейным гнездышком, поторопился в космопорт. А так как завтракать не было сил после ночных излишеств, то занялся делами уже в несущем меня флаере.
