Заседание должно было состояться в Большом зале Центрального
дома литераторов.
За столиками в фойе приветливые юноши и девушки сверялись со
списками и вручали каждому гостю целый мешок с материалами съезда и сувенирами.
Проглядев на ходу бумаги, Ангелина хотела было выбросить их в урну за полной и
абсолютной ненадобностью, но постеснялась. Себе она решила оставить только
блокнотик и ручку, да и то для Наткиного сына, который собирал блокноты и ручки
со значками российских фирм. Она поднялась по лестнице, где вместо фотографий
лауреатов Ленинской премии теперь висели портреты нобелиантов – от Бунина до
Бродского. Наверное, те, кто устраивал гонения на Пастернака и Бродского,
сейчас негодуют или переворачиваются в гробу, что вернее. Только Шолохов
остался тут с прежних времен.
В верхнем фойе было душно. А до начала оставалось еще минут
десять, и она решила спуститься и покурить на улице, как вдруг увидела
Головина, который с несколько отрешенным видом поднимался ей навстречу. Заметив
ее, он просиял:
– Геля! Как я рад вас видеть!
– Господи, что вы-то тут делаете?
– А черт его знает! Меня попросили в издательстве
поприсутствовать. Я очень надеялся, что увижу вас, и вот не напрасно! А что тут
вообще будет?
– Говорильня.
– Так я и думал! Вы потрясающе выглядите!
Черт знает что! Сердце у него готово выскочить из груди.
Какая женщина! И не только лодыжки… Вся она воплощение изящества и элегантности.
Из тех женщин, про которых говорят «стильная штучка»!
– Хотите кофе? Или чего-то покрепче? – кивнул он в
сторону небольшого бара.
– Нет, спасибо.
– Тогда, может быть, соку?
– Федор Васильевич, живите спокойно, я ничего не хочу.
А если захочу, возьму сама.
– Ну зачем вы так? – огорчился он.
– Пойду вниз покурю.
– Я с вами.
– Федор Васильевич, – она с удовольствием
затянулась, – зачем вы сорвали Маку с работы? Мне жаль, из нее со временем
мог бы выйти ценный работник, она способная девочка, пока, конечно, опыта мало…
– Честно?
– Хотелось бы.
– Она говорит, что вы к ней придираетесь.
– Я? Придираюсь? Если ей так кажется, что ж…
– Вы, вероятно, строгий руководитель?
– Да. Иначе нельзя. Но я справедливый руководитель.
Когда Мака из-за ремонта не сдала в срок корректуру, я сказала, что это
недопустимо, только и всего.
– Гелька, привет! – хлопнул ее по плечу
коммерческий директор одного крупного издательства. – Как делишки?
Говорят, ты замуж выходишь?
– Витя, ты что-нибудь посвежее и посмешнее можешь
придумать? С души воротит.
– Дурочка, ты не понимаешь, я все жду, когда ты,
наконец ответишь: «Да, Витек, выхожу! Приходи на свадьбу!» – Он громко
расхохотался и пошел дальше.
– Вот придурок! – фыркнула Ангелина.
– А в самом деле, почему вы одна, Геля? –
взволнованно спросил Федор.
– Мне никто не нужен! – ответила она, а в глазах
промелькнуло что-то, что он для себя определил как страдание.
– Но так не бывает! Кто-то нужен всегда. Я вот тоже жил
в уверенности, что мне никто не нужен, а потом встретил вас…
– Нет, Федор Васильевич, потом вы встретили
Маку! – Она швырнула сигарету в урну и тут же обругала себя за излишнюю
резкость. Он может неправильно ее истолковать.
– Я так ошибся, я так наказан! – пропел он с
шутливым видом.
Она только рукой махнула и пошла к лестнице. Он за ней.
Двери Большого зала были открыты.
– Вы позволите сесть с вами?
– Садитесь, – пожала она плечами.
– Только давайте на всякий случай сядем с краю. Вдруг
захочется удрать!
Удрать захотелось уже через пять минут, но они стойко
выдержали еще четверть часа.
– Все, пошли отсюда! – простонал он.
– Пошли, – согласилась придавленная скукой
Ангелина.
Выбравшись из зала, Федор засмеялся:
– Я думал, такие заседания остались в далеком прошлом,
ан нет… Напоминает партсобрания.
– Вы бывали на партсобраниях?
– Доводилось. Я же не всегда был вольным художником.
– Ну судя по вашим книгам…
– Вы читали мои книги? Вы?
– А чему вы так удивляетесь?
– Да как-то с вами не вяжется…
– Почему? Когда ваше имя появилось на рынке, я внимания
не обратила, а когда вы стали хорошо продаваться, решила посмотреть, с чем это
едят.
– Ну и как?
– Вопреки ожиданиям, мне понравилось. Популярные авторы
редко хорошо пишут. У вас хороший слог, захватывающий сюжет, все весьма
романтично.
– Издать меня не хотите?
– Вы мне уже не по карману. Да и не по профилю, честно
говоря.
– Геля, послушайте, давайте сейчас что-нибудь
предпримем!
– Что именно? – не поняла она.
– Ну что-нибудь из ряда вон выходящее! Например,
слетаем в Питер!
– Что? – ахнула она.
– Да! Поехали в аэропорт, всего час лету – и мы в
Питере, пообедаем там, в театр какой-нибудь сходим или просто пошляемся по
городу, а потом вернемся «Красной стрелой» или любым другим поездом, а?
– Но у меня же работа…
– Так вы бы просидели в этой скучище несколько часов, у
вас разболелась бы голова, и вы были бы уже нетрудоспособны. А такая встряска
всегда полезна. Ну решайтесь!
Ей вдруг смертельно захотелось поехать. Это было так
непохоже на всю ее жизнь, так романтично, так весело.
– А вы? Вы разве свободны?
– Да, я свободен. Позвоню и предупрежу, что вернусь
утром, только и всего. Поехали, Геля?
– Поехали, Федя! – решилась она.
– Вы на машине? – спросил он.
– Нет, я на такси приехала.
– И я! Отлично, мы свободны как ветер!
Он взял ее за руку и повел ловить такси. Усадил ее сзади,
сам сел с водителем и стал куда-то звонить. Договариваться насчет билетов.
Господи, что я делаю? Зачем я согласилась? С ума спятила,
что ли? Но что-то в нем есть, он мальчишка, несмотря на возраст, шальной и
безответственный. Может, именно это мне и нужно? Разве люди в таком возрасте
срываются вот так и в чем есть мчатся в Питер? А вдруг нелетная погода и ничего
не состоится?
Но страхи оказались напрасны. Погода была летная, и вскоре
они уже приземлились в Санкт-Петербурге.
