– А я тебя искала. – Катя задумчиво склонила голову.
– Ну, – вздохнул Алексей. – У меня такой необходимости не было. Ты ведь и так всё время на виду. А вот фотографии твои постоянно попадались. – Он улыбнулся. – Знаешь, это было просто наваждение какое-то. Стоило мне в кои-то веки сесть смотреть ти-ви, как на экране возникала ты. Да ещё и в окружении блестящих кавалеров.
– Да ну их. – Девушка сердито нахмурилась. – Ведут себя как... – Она замялась, видимо подбирая слово поприличнее. – Продавцы. А ты первое, что спросил, голодна ли я.
– Рефлекс главы стаи. – Белый чуть пожал плечами. – Сначала убедиться в безопасности, потом всех накормить и устроить, затем можно поесть и отдохнуть самому.
– Ты странный. – Княжна задумчиво отрывала от салфетки кусочки и скатывала их в шарики. – Кстати, я думала, ты мне ванну покажешь. – Катя хихикнула.
– Зачем? – Алексей улыбнулся. – Если захотим, всё будет нашим. И ванна, и вообще весь этот мир. Только вот знаешь... – Он замолчал. – Хочется, чтобы всё было по-правильному. Цветы, стихи... Сейчас как-то неправильно, по-моему. Два слова и на матрас. Как стакан воды выпить...
Катерина звонко рассмеялась.
– Тогда ты просто обязан почитать мне стихи!
– Да я как-то со стихами не очень, – чуть смутился Алексей. – Но если настаиваешь...
Я сам над собой насмеялся
И сам я себя обманул,
Когда мог подумать, что в мире
Есть что-нибудь кроме тебя.
Лишь белая, в белой одежде,
Как в пеплуме древних богинь,
Ты держишь хрустальную сферу
В прозрачных и тонких перстах.
А все океаны, все горы,
Архангелы, люди, цветы –
Они в хрустале отразились
Прозрачных девических глаз.
Как странно подумать, что в мире
Есть что-нибудь кроме тебя,
Что сам я не только ночная,
Бессонная песнь о тебе.
Но свет у тебя за плечами,
Такой ослепительный свет.
Там длинные пламени реют,
Как два золотые крыла.
– О! – Княжна уважительно глянула на Алексея. – Гумилёв... А мне нравится вот это...
Не доверяй своих дорог
Толпе ласкателей несметной:
Они сломают твой чертог,
Погасят жертвенник заветный.
Все, духом сильные, – одни
Толпы нестройной убегают,
Одни на холмах жгут огни,
Завесы мрака разрывают.
– Блок. Я помню. – Алексей чуть отпил из бокала. – Не думал, что кто-то это помнит.
– Но ведь ты-то помнишь? – возразила княжна.
– Мне мама читала. Она очень любила стихи, а это стихотворение особенно.
– А мне отец. – Катерина улыбнулась. – Эти строки стоят у него в рамке на столе... А с чем у тебя очень?
Алексей рассмеялся.
– Ты знаешь, так получилось, что моими учителями были моя мама, два профессиональных бойца и полубезумный математик. Причём каждый из них видел моё будущее под своим углом. Я, можно сказать, разочаровал всех, кроме учителя Хо и дяди Вити. Мама хотела, чтобы я стал пилотом, Дженсен – математиком, а я стал военным...
Тихо, словно кошка, подошла Багира.
– Екатерина Александровна...
– Да, я помню. – Катерина качнула головой. – Как быстро время пролетело. – Она вздохнула. – Алексей, мне надо убегать, но я приглашаю тебя на мой день рождения. Это не скоро. В январе. Но если ты не придёшь, я сильно обижусь. – Она встала, подала руку, и Белый на мгновение прикоснулся губами к прохладной тонкой руке.
– Буду обязательно.
А уже утром Алексей сел на рейсовый до Земли.
* * *
Земля, Российская Империя, Большая Москва
Здание архива представляло собой невысокое, всего в три этажа строение, уходившее своим основанием глубоко под землю. В само здание Алексей вошёл по карточке-«вездеходу» и теперь ждал, пока директор архива уточнит его полномочия. Наконец директор отодвинул коммуникатор и чуть насмешливо глянул на Белого.
– Что бы вы хотели посмотреть в нашем архиве?
– Для начала карту архива. – Белый спрятал карточку-допуск в карман. – Потом будет видно.
– Но если вы скажете, что ищете, нам будет гораздо проще помочь вам. – Директор смотрел на Белого, как доктор на пациента клиники умалишённых. – Архив – это не библиотека. Это завод для хранения данных. Даже наши сервера занимают площадь более ста квадратных метров. А уж то, что на бумажных носителях, вообще не поддаётся учёту.
– Меня это не пугает, – улыбнулся Алексей.
– Что ж... – Директор пожал плечами. – Завтра я подготовлю вам пропуск, чтобы вы не нервировали охрану своей карточкой, и карту архива.
– Сегодня, если можно, – с нажимом произнёс Белый.
– Да бог с вами. – Директор отодвинул ящик допотопного стола и пошуршал бумагами. – Если так невтерпёж...
Несмотря на чёткие указания, Белый подбирался к заветной папке медленно. Всё дело было в наружном наблюдении, которое Белый срисовал, как только сошёл с челнока на землю. Было непонятно, кто за ним ходит. Свои или чужие. Поэтому пришлось скорректировать планы и удлинить дорогу к разгадке. Алексей раскрывал другие документы, что-то копировал и перерисовывал схемы, загружал свой криптопроцессор бессмысленными рядами цифр и тщательно записывал результат... Потом, в конце рабочего дня, поднимался наверх, в промозглую, дождливую московскую зиму и бродил по музеям и улицам города.
* * *
Срочно! Совершенно секретно!
Парис – Грачу
В связи с опасностью проникновения и активации объекта «Эвенгард» приступить к разработке плана ликвидации. Разрешаю использовать все доступные вам силы и средства. Быть готовым осуществить план по получении сигнала «Переход».
Коридор для эвакуации по плану Дельта-9.
* * *
Где-то через пару недель он счёл, что довольно хорошо поводил за нос наружку, и перешёл в 233-й раздел. Собственно говоря, весь раздел представлял собой материалы Министерства Государственной безопасности СССР за 1950–1953 годы. Нужная ему папка была точно такой же, как и все остальные. Материалы допроса лейтенанта госбезопасности Свирина Петра Георгиевича, 1930 года рождения. Тщательно просмотрев всю папку, Белый не нашёл ничего, что могло бы его заинтересовать. Дело о тривиальной растрате казённых средств, выделенных на агентурную работу, не представляло никакой ценности в историческом смысле. Разве что для родственников самого Петра Георгиевича. Однако, пройдясь по документам ещё раз, он обнаружил небольшую пожелтевшую фотографию довольно странного места. Тёмное помещение с кольцом на прямоугольном основании. В подписи к фотографии значилось, что данное помещение ни что иное как квартира, где подозреваемый в растрате лейтенант проводил свои пьянки. Комм, пересняв изображение, сделал электронную коррекцию, и на фото уже вполне отчётливо проступило и кольцо, и массивный постамент. Чем-чем, а уж квартирой это точно не могло быть. Осторожно отделив фотографию от бумаги, Алексей увидел лишь шесть колонок восьмизначных чисел, сгруппированных по пять строк. Он провёл по цифрам лучом сканера, и, убедившись в том, что всё сохранено в памяти и закрыто его личным кодом, заштриховал специальным маркером фотографию и лист, к которому она была приклеена.